Падающему вражескому дракону удалось лишь зацепить когтями верхушку грудной пластины бронзового, и теперь она шаталась. Тарискатт заворчал и замахал крыльями, уходя назад и немного вверх. Черный быстро терял силы: крылья его двигались неуверенно, глаза остекленели. Древко копья переломилось, когда бронзовый начал набирать высоту, а противник — падать. Линдрус сделал торжествующий жест, видя, как падает черный дракон вместе с его ошеломленным наездником.
Тарискатт внезапно изогнулся, и все его тело затрепетало: он еще не пришел в себя после молниеносной атаки. Линдрус ахнул, сжимая древко теперь уже непригодного Драконьего Копья; он ощутил потрясение своего крылатого напарника так остро, как если бы они были единым целым. Тишина длилась лишь мгновение, но оно показалось очень долгим. А потом бронзовый заревел и помчался навстречу Карору Костолому и ухмыляющемуся Занарку Крейсу.
Линдрус выругался. Враг как нельзя лучше сумел воспользоваться тем приподнятым настроением и облегчением, которое они испытывали после победы над черным. Линдрус должен был не попасться на эту уловку сам и не дать это сделать напарнику, ведь совсем недавно он предупреждал остальных бойцов Небесного Эскадрона о возможности таких выходок со стороны врага.
— Вот мы и встретились! — прокричал через шум дождя Крейс. — Я слыхал, на вас возлагают большие надежды!
Не утруждая себя ответом, Линдрус оценивал ситуацию. Он понимал, что Тарискатт ранен, но не решался посмотреть, насколько серьезно: он опасался выпустить смертельно опасного противника из поля зрения. Быстро взглянув по сторонам, в поисках кого-нибудь, кто мог бы прийти на помощь, и увидев, что все остальные бойцы уже с кем-то сражаются, Линдрус понял, что им с напарником придется полагаться только на себя.
Без Драконьего Копья воин чувствовал себя голым. Зная, что теперь ему и его летучему напарнику придется по большей части обороняться, Линдрус обнажил меч. Он решительно приготовился к поединку, в котором все будут решать хитрость и длина оружия.
У Тарискатта еще оставалось немало сил: он резко развернулся и скрылся в плотных облаках, чтобы выиграть время, а затем, выполнив хитрый маневр, чтобы сбить врага с толку, ринулся в бой.
Для противника это оказалось меньшей неожиданностью, чем надеялся Линдрус. Крейс и Карор пошли почти на такую же уловку. Врагу оказалось достаточно сделать разворот на три четверти, описав небольшой круг, и драконы налетели друг на друга. Не более дюжины ударов успело сделать сердце, и вот воин уже устроился покрепче в седле, прокричал боевой клич и поднял меч.
Драконы ревели, кусая друг друга и нанося удары когтями. Кожистые перепонки крыльев хлопали на ветру. Ворча, каждый из них пытался взять верх за счет более удачного маневра; люди давали команды крылатым напарникам.
Тарискатт описал круг, Линдрус отбросил своим клинком в сторону копье Крейса и сделал ложный выпад, после которого все равно нельзя было нанести удар: мешало поднимающееся крыло собственного дракона. Враг тут же снова направил свое двуручное оружие на соперника, и длинное острое лезвие ранило всадника на бронзовом драконе в предплечье. Линдрус почувствовал, как удар рассек толстые кожаные доспехи и по руке потек горячий поток крови. Рана была неглубокой, но достаточно серьезной. Заставив себя не обращать внимания на боль, Линдрус, держа меч двумя руками, приготовился продолжать бой; драконы, изгибаясь, царапали друг друга.
Крейс нанес несколько несильных ударов в ближнее к нему крыло Тарискатта, просто для того, чтобы вывести дракона из себя. Раны были неопасными, но на исход поединка могло повлиять и то, что бронзовый терял кровь, а вместе с ней и силы. Чтобы сравнять шансы, Линдрус должен был лишить соперника копья.
— Вверх, Тарискатт! Скорее! — закричал он, всей душой желая, чтобы тот поднялся.
Слегка повернув, металлический дракон, с силой хлопая крыльями в струях дождя, начал быстро набирать высоту. Противник был совсем рядом, и Линдрус решил, что стоит воспользоваться мечом. Дождавшись момента, когда крыло бронзового дракона не заслоняло противника, он потянулся из седла в сторону и рубанул по крылу красного. Линдрус надеялся сломать кость, но сумел нанести лишь глубокую рваную рану. В неярком свете кровь казалась почти черной.
Карор заревел и рванул прочь, рассекая облака. Бронзовый, не дав ему далеко уйти, атаковал, так что красному пришлось развернуться. Разорванное крыло не давало ему свободно маневрировать. Крейс попытался ткнуть противника копьем; этого и ожидал Линдрус. Он держал меч наготове, но удар нанес лишь в самый последний момент, верно рассчитав время. С силой рубанув по копью, он отсек от него несколько дюймов, и серебристый наконечник отлетел от древка. Враг, ругаясь, бросил бесполезную деревяшку, обнажил меч и приказал своему крылатому напарнику перейти в нападение. Драконы с оглушительным грохотом столкнулись.
Битва продолжалась, и вот бронзовый уже начал задыхаться от напряжения, а у его седока закружилась голова. Ни одна из сторон не решалась преддожить противнику устроить передышку. Ни один из них не осмеливался дать врагу даже малейшего преимущества.
«Сегодня победит более выносливый дракон, — мрачно думал Линдрус, стараясь достать мечом лапы Костолома. — Хорошо бы, им оказался ты, Тарискатт». Он не успел отразить удар красного, и коготь оставил у воина на лбу неглубокую рану. Он тряхнул головой, чтобы кровь не заливала глаза, и продолжал сражаться.
Коварный бронзовый дракон применял самые ужасные приемы, на которые был способен, атаковал, делал хитрые ложные выпады. Карор не отставал от него. Драконы, как и их седоки, ни в чем не уступали друг другу. Каждый всадник выкрикивал команды, стараясь ранить соперника мечом, а их крылатые напарники то склоняли, то поднимали головы, сцепившись в смертельном танце высоко в небе.
Наконец, увидев, как покрываются кровавой пеной губи его дракона и как подрагивают с каждым взмахом уставшие крылья, Линдрус все понял. Сегодня ему с Тарискаттом удача не улыбнется. Да и в будущем им ее не видать. По ухмылке Занарка Крейса было видно: он уже знает, кто выйдет из боя победителем.
Бронзовый взвыл так, что содрогнулись небеса, собрался с силами, отлетел в сторону, внезапно развернулся и свирепо ринулся на красного. Линдрусу оставалось только решительно атаковать. Онемевшей рукой он поднял меч и горящими взглядом оценил расстояние до противника. Момент, столкновения он рассчитал совершенно верно; но слишком поздно понял, во что станет эта атака его напарнику.
— Проклятый червь! — завопил он. — Ты с ума сошел? Не смей…
Понимая опасность ситуации, Карор разогнался до такой же огромной скорости. Драконы с сокрушительной силой врезались друг в друга. Один из когтей Костолома зацепил Тарискатта за болтавшуюся пластину чешуи на груди. Линдрус видел, каким жутким светом сияли глаза красного, пока тот рвал и наносил удары. И вот заблестела ничем не защищенная плоть.
Линдрус испытал такое же злорадство, с силой вонзив клинок красному дракону в глаз. Воин с трудом удержался в седле, когда красный, взвыв, дернул головой назад. Тарискатт воспользовался этим моментом и глубоко всадил когти всех четырех лап в искалеченную чешую на брюхе Костолома. Карор застонал, и струи дождя окрасились его кровью. Он резко рванулся в сторону и развернулся, чтобы скрыться в густых облаках, признавая победу металлического дракона и его седока.
