Его прервало раздраженное шипение, с которым девушка не могла совладать.
Ее Внутренняя Тигрица рвалась на волю, охваченная желанием вцепиться в глаза этому наглому Ирбису. Да, из глаз Стромова на нее смотрел Ирбис — холодный, как айсберг, и такой же опасный. И именно ощущение опасности, исходящее от него, приводило Тигрицу в исступление. Она чувствовала угрозу, но не могла ее распознать. Она хотела быть отсюда как можно дальше, но глупая человеческая половина хотела остаться с этим мужчиной и покориться ему.
Уже не первый раз за последние дни Лика готова была разорваться между зовом инстинктов и голосом сердца.
— Отдай телефон! — она снова прыгнула на Кирилла.
Он успел поднять руку, встретив ее прыжок, и Лика повисла, вцепившись в его предплечье. Острые ноготки впились в татуировку, украшавшую руку Кира. Ноги девушки повисли в нескольких сантиметрах над полом.
— Профессор, до встречи.
Голос Стромова даже не дрогнул. Отключив телефон, он за шкирку, как паршивого котенка, приподнял Лику так, что ее глаза оказались на уровне его глаз.
— Ты не дал мне поговорить! — она попыталась вывернуться, но он держал крепко. — Что ты себе позволяешь?
Он смерил ее задумчивым взглядом. Потом абсолютно спокойно спросил:
— Сколько ты весишь?
— Что? — она слегка оторопела.
— Сколько в тебе весу? Килограмм сорок-сорок пять?
— Сорок два! Какое это имеет значение? — Лика снова задрыгала ногами. Халат под хваткой Стромова опасно затрещал. — Да поставь ты меня на пол!
— Кусаться не будешь?
— Ты издеваешься?
— Нет.
Он ее отпустил.
Лика потерла шею, исподлобья глядя на Стромова.
Кирилл небрежным движением бросил телефон на кровать.
— Я отправил Бориса за одеждой. Прикинул, что у тебя шестой размер.
— Чего именно? — она уставилась на него округлившимися глазами.
— Ну, не груди же, — Кир скептично глянул на скромный вырез халата, который Лика изо всех сил пыталась запахнуть поплотнее.
Девушка недовольно сощурилась.
— Не помню, чтобы ночью тебе не понравилась моя грудь.
— Лика, — он устало вздохнул, — я понимаю, тебе тяжело. Но ты должна научиться сдерживать свои эмоции. Иначе первый же выход на люди закончится для тебя депортацией.
— Ты сам меня провоцируешь, — проворчала она, пряча телефон в карман.
— Нет, это ты так воспринимаешь мои действия. Идем, завтрак уже готов.
Глава 23
Через пару минут пришло сообщение от Неймана.
«Лика, я утрясу вопрос с твоим отсутствием. Официально ты на «больничном». За вещи не беспокойся, если нужно, я их сам привезу, куда скажешь. И передай своему другу: я поговорю с Каховским, но ничего не обещаю. Лукаш не жалует соплеменников. Береги себя».
Заглянув девушке через плечо, Кирилл прочитал СМС. По его лицу промелькнула тень, и Лика не могла ее не заметить.
— А этот старик умнее, чем мне казалось, — усмехнулся Стромов. — Сразу сообразил, что нужно делать.
— Что это значит? — нахмурилась Лика.
— Это значит, у тебя есть несколько дней, чтобы привыкнуть к своему Зверю и научиться его контролировать. Но на всё это время ты останешься в моем доме — это даже не обсуждается.
— Ты так меня хочешь? — она язвительно фыркнула.
Ответом ей был снисходительный взгляд.
— Глупая. Я не хочу, чтобы ты себя выдала. А за одно и меня.
Ей показалось, будто в его тоне мелькнуло тепло. Но через мгновение взгляд Кирилла снова стал безразличным, и девушка поняла, что приняла желаемое за действительное.
Завтракали они в полной тишине.
Лика не знала, о чем говорить, хотя на языке вертелось много вопросов. Стромов тоже молчал. Ночь прошла, утро внесло свои коррективы, и девушка чувствовала, как с каждой минутой рассеивается тот сладкий дурман, который связывал их воедино еще пару часов назад.
Она почти физически ощущала, как мужчина, еще недавно шептавший ей на ушко всякие глупости, отдаляется от нее. Как он замыкается в себе. Как с катастрофической быстротой становится чужим и холодным.
Даже Борис, на секунду заглянувший в кухню, поспешно сбежал, едва Кирилл бросил в его сторону неприветливый взгляд.
Лика понимала: Стромов что-то недоговаривает. Что-то важное, что может касаться ее самой. Но приставать с расспросами не решилась. Она интуитивно чувствовала в этом мужчине какую-то пропасть и боялась, что если приблизится к ней — то упадет.
Лика знала, что есть такая категория тайн, которые лучше не трогать. И тайна Кирилла была одной из таких. Лучше закрыть глаза, сделать вид, что все хорошо. И, может быть, опасность тебя не затронет.
— Я приготовил для тебя контактные линзы и суточную дозу коктейля.
— Зачем? Я же под домашним арестом.
— Но это не отменяет тот факт, что ты сидишь здесь в банном халате.
Она натянуто улыбнулась. Да, Борис купил ей футболку с веселеньким принтом и мешковатые джинсы, но о нижнем белье, средствах гигиены и прочем он не подумал. Ей придется позаботиться об этом самой. Позвонить Нейману, договориться о встрече или купить все с нуля.
Но профессор не сможет покинуть базу раньше шести. Таковы правила. А о том, что денег на её карте почти по нулям, она тоже не скажет. Лучше сидеть без трусов, чем позволить Кириллу покупать ей одежду! Меньше всего она хотела быть у него в должниках.
— Ты намекаешь на прогулку по магазинам? — Лика слегка усмехнулась.
— Ну почему же намекаю, — он поднялся из-за стола и посмотрел на нее сверху вниз долгим, оценивающим взглядом. — Говорю прямым текстом. И знаешь, — его губы растянулись в завораживающей ухмылке, от которой у девушки между ног растеклось предательское тепло, — есть тут один неплохой бутик с нижним бельем. Уверен, ты будешь потрясающе выглядеть в кружевных стрингах.
Она не сдержала негодующий рык. Пальцы сжались, сминая края салфетки.
— Ты намеренно меня провоцируешь! — Лика бросила в сторону Кира обвинительный взгляд. — А потом говоришь, что я себя не контролирую! Это не честно.
— Не честно? — он покачал головой. — Если на улице кто-то не так посмотрит в твою сторону, что-то скажет или другим действием заденет тебя — реакция будет намного страшнее. Ты не успеешь и оглянуться, как уже будешь сидеть над разорванным трупом бедняги. Или до тебя все еще не дошло, почему люди отстреливают веров, как бешеных собак?
— Я изучала психологию веров! — огрызнулась девушка. Но Кир был прав, этого она отрицать не могла. В таком состоянии она опасна и для себя, и для окружающих.
