Полковник видел на командирском планшете, как целыми гроздьями гаснут отметки его боевых машин и как вспыхивают сообщения о потере связи с подразделениями, но самым неприятным открытием для него стало то, что количество вражеских отметок уменьшилось всего на три десятка. Остальные вражеские танки продолжали движение вперед, а авиация противника возвращалась к полю боя, потеряв четыре из четырнадцати машин, но покончив с бомбардировщиками союзников и МИГами. Хотя нет… двум МИГам, кажется, каким-то чудом удалось уйти.
— Батальонам прекратить атаку и выйти из боя, — Дергаев прекрасно понимал, что атака в лоб на полторы с лишним сотни оставшихся в строю вражеских машин приведет лишь к бесполезной гибели людей и техники. Но приказ запоздал. Танки успели выйти на рубеж открытия огня. Дружный залп сотни машин выглядел впечатляюще, но бронебойные подкалиберные снаряды, выброшенные во врага танковыми пушками, увязли в защитных полях, лишь ненамного снизив их мощность. Повторения финского сценария не получилось. Слишком много здесь оказалось машин противника. А дальше все стало совсем плохо. Над полем боя волной прошлись вражеские истребители, без помех расстреливая сверху танки Дергаева. Совершенно не рассчитанная на поражение плазменными боеприпасами броня земных танков вспухала огненными пузырями. Дивизион зенитных ракетных комплексов Панцирь-С1 попытался прикрыть гибнущие батальоны, выпустив по воздушным целями сорок восемь ракет и поливая врага из очень неплохих скорострельных тридцатимиллиметровых пушек. Истребители отвлеклись на новую цель, сбивая летящие в них ракеты и игнорируя многочисленные попадания небольших снарядов, не способных пробить защитное поле.
Но тут в бой вмешалась новая сила. Стремительно появившись из-за края командирского планшета, глазам полковника предстала группа из тридцати пяти отметок машин союзников. Танки чужаков Дергаев видел пока только на фотографиях. Четырехметровой высоты шагающие машины чем-то напоминали горилл. Бронированные монстры обладали схожей пластикой в движении. Полное отсутствие шеи делало конструкцию более компактной. Оставалось неясным, где расположено оружие, но, видимо, оно скрывалось внутри корпуса, появляясь лишь в момент выстрела. Машины двигались удивительно легко и практически не оставляли следов на земле, как будто они ничего не весили. При этом многотонные на вид аппараты могли резко менять направление движения, непредсказуемо отпрыгивая в любую сторону и даже назад.
Огневой мощью, как оказалось, союзники обладали впечатляющей. Первыми на себе это ощутили самолеты противника. На спинах бронированных горилл хорошо просматривался горб, напоминающий ранец, но составляющий единое целое с корпусом. Именно оттуда вертикально вверх стартовали тридцать ракет (ну или что-то их сильно напоминающее) и быстрыми огненными росчерками рванулись к летающим машинам. Почти все добрались до целей. Одним попаданием у истребителя срывало защитное поле. Второго, как правило, хватало для того, чтобы он неуправляемым огненным комом устремился к земле. Воздушным силам противника сразу стало не до Армат и Т-90. Пять уцелевших истребителей развернулись на нового врага и дали нестройный залп, после чего разошлись в стороны, стремясь выйти из боя.
Шагающие машины союзников не стали стрелять им вслед, а быстро покрыв отделявшее их от танков Дергаева расстояние, заняли места в их боевых порядках. К этому моменту из сотни Армат и Т-90 в строю осталось менее сорока машин, да и то лишь потому, что вражеские танки практически перестали по ним стрелять, полностью переключившись на более опасного противника.
— Отставить выход из боя. Поддержать огнем и маневром действия союзников, — отменил полковник свой предыдущий приказ. — Мотострелковому батальону, зенитчикам и службам обеспечения начать отход в направлении на Семилуки.
Танки Дергаева продолжали вести огонь, постоянно меняя позиции, а пришельцы из космоса схватились между собой во встречном бою.
— Союзники несут потери, — негромко произнес начальник штаба бригады.
— Вижу, Михалыч, вижу…
— Надо отводить наших ребят, иначе всю бригаду положим.
— Нет, товарищ подполковник. Нельзя. Сейчас парней спасем, а как потом отношения с союзниками строить будем? После всего этого?
— Думаете, у нас будет это «потом», Константин Петрович?
— Не знаю, Михалыч. Не знаю. Но если и не будет, то лучше здесь и в бою, чем с голодухи и холода, прячась в лесу.
— Товарищ полковник, разрешите возглавить взвод охраны штаба и присоединиться к батальонам?
— Хрен тебе, Михалыч. Я пока здесь старший по званию. Так что взвод поведу я, — произнес Дергаев, выходя из командно-штабной машины и разворачиваясь к командирам трех состоящих при штабе Т-90 и командирского танка на базе Т-72. — Заводи!
С каждой минутой становилось все очевиднее, что союзники бой проигрывают. Из тридцати пяти гариллоподобных машин в бою оставалось лишь четырнадцать. Остальные сломанными куклами лежали на поле боя, не подавая признаков жизни. На удивление, они не горели, хотя повреждения на многих из них выглядели весьма значительными. Враг тоже понес ощутимые потери. Дымящиеся обломки металлических мокриц заполняли собой все поле зрения, но почти сто танков продолжали атаку. Союзники начали пятиться, непредсказуемо перемещаясь и продолжая вести огонь.
— Начать организованный отход вместе с машинами союзников, — отдал последний в этом бою приказ своей бригаде полковник Дергаев.
На другой стороне Дона из окна верхнего этажа одной из воронежских высоток за боем внимательно наблюдал одетый в гражданскую одежду еще достаточно молодой мужчина, отзывавшийся на псевдоним Проныра. В сильный бинокль он видел, как начали отход немногие оставшиеся на ходу Т-90 и Арматы вместе с десятком скачущих, как обезьяны машин пришельцев, и как накатывается, прижимая их к берегу Дона, волна чужих танков. Третьей силы, как назвал их куратор, поставивший Проныре задачу и передавший ему кофр со спецоборудованием. Проныра ждал. Куратор потребовал уверенной прямой видимости, поскольку передача данных пойдет по двум каналам: радиоволнами с помощью направленной антенны и модулированным лазерным лучом. И, главное, на направлении передачи не должно быть русских войск и их союзников. Жукоподобные машины разделились. Часть из них продолжили бой с отходящими на север вдоль реки танками и «обезьянами», а остальные направились прямо к берегу. Проныра решил, что нужный момент настал. Активировав прибор указанной в инструкции комбинацией клавиш, он тщательно навел визир на головную «мокрицу» и плавно вдавил кнопку включения передачи данных. «Мокрица» дернулась и развернулась в его сторону, готовая открыть огонь. Пороныра инстинктивно упал на пол и закрыл голову руками. Но выстрела не последовало. Прибор продолжал работать, передавая информацию. Проныра осторожно приподнялся над подоконником. Инопланетный танк стоял неподвижно и продолжал «смотреть» на Проныру. Прошло около двух минут. Инструкция требовала от Проныры держать контакт как можно дольше. Передача должна была повторяться циклически. Внезапно «мокрица» вновь пришла в движение и, не обращая более внимания на Проныру, двинулась дальше, догоняя ушедшие вперед машины.
