– Просыпайся, соня, пора завтракать. – Мамин голос, такой родной, такой любимый.
Так и хочется пробормотать: «Проснусь, если обнимешь», но я все еще в мире грез и до границы с явью далеко, а потому мысль ускользает раньше, чему успевает окончательно сформатироваться, подменяясь новым видением.
– Просыпайся, ну давай же, очнись – резкий, но не сильный удар по щеке и мамин голос изменяет тональность с сопрано на взволнованный баритон.
С трудом открываю глаза. Ощущения такие, словно накануне на душе скребли, во рту переночевали, уходя – нагадили…зачем-то. А в черепной коробке партизаном засел дятел-стахановец, рьяно взявшийся выстукивать трель, да так, что голова раскалывается. В общем, как говорится, получите и распишитесь: полный аттракцион удовольствий после изрядной дозы коркат-излучения.
Поднимает настроение лишь землистый цвет лица напарника (всегда становиться чуть лучше, если знаешь, что кому-то может быть так же плохо, а в идеале и еще хуже чем тебе). Браен, сумевший выползти из своего кресла и буквально ввинтиться между моим и приборной панелью, опускает руку, занесенную для еще одного удара. Изверги-инженеры, создававшие данную модель штурмовика, продумали многое, но никак не рассчитывали на то, что пилоту или стрелку понадобится выбираться из кресел во время боя. Поэтому пространства внутри кабины было катастрофически мало, только чтобы сесть.
– Очнулась? А я думал ты уже все… – Разочарованный вздох Браена вкупе с его гримасой а-ла утро первого января так и навевали мысли о какой-нибудь мелкой пакости.
– Как видишь, пока не намерена тебя радовать своей добровольной экспедицией к праотцам. – Топорный сарказм, но хотя бы таким способом доказать себе, что еще живая, что еще могу не только дышать, но и думать. Хотя последнее – весьма относительно.
Поняв, что задорная компания моего трупа напарнику пока не светит, Браен попытался вернуться на свое место, но его нога за что-то зацепилась. Меня вдавило всей внушительной массой блондинистого тела в кресло.
– Раз переход не убил, решил лично придушить – сдавленно прохрипела я в район ключиц напарника. То ли мой ворчливый голос придал Дранго ускорения, то ли он сам захотел оказаться подальше от зомбиобразной меня, но он, особо не выбирая, куда упереться, чтобы оттолкнуться, положил одну руку мне на грудь. Искренне хотелось поверить, что так вышло случайно, но самодовольная ухмылка, на мгновение скользнувшая по лицу Браена, световой гранатой выжгла зародившееся ростки сего наивного чувства. Блондин в своем репертуаре – даже подыхать будет не абы как, а в стиле а-ля мачо.
Перебравшись на свое место, напарник решил рассмотреть, за что же зацепился его ботинок, и наклонился в прогал между креслами. Сочный комментарий, и на свет появляется скорее серая, чем смуглая ручонка, а вслед за ней и бессознательная обладательница оной с такими знакомыми льняными хвостиками.
– Думала, что хуже уже не будет.
– Я тоже – ну хоть в чем-то мы с этим заразой единодушны.
Как малышка умудрилась забраться в истребитель, нам знать наверное уже не доведётся. И что не сиделось крохе на своем месте? Дыхания не чувствуется, лишь мерцание яркости пигментного рисунка, который то слегка проступает, то вновь сливается с кожей, свидетельствует – Таира пока еще жива.
Вот так быстро и бесцеремонно обрываются три нити жизни – за раз, и даже не известно, в каком уголке бескрайней вселенной суждено нам провести последнюю пару суток. Уверенность в том, что мы не в расчетной точке выхода, заложенной для линкора, подтверждалась картой звездного неба. На ней созвездия Змеи не было и в помине. Впрочем, искин, в своей урезанной версии помогающий осуществлять управление истребителем, помог удовлетворить мое любопытство. Все еще связанная с кораблем через шину, я посылала запрос на сканирование соответствий.
Как оказалось, нас выкинуло где-то на окраине галактики Треугольника. Сканеры распознали эмиссионную туманность NGC 604, что в поперечнике около тысяча триста световых лет – это крупнейшая обособленная область звездообразования, где сосредоточено более двухсот звёзд-гипергигантов. Далековато от исходной точки, да и обитаемая планета земного типа только одна – Аргул, хотя и недалеко – вон, видно даже невооруженным глазом через прозрачный купол, который заменяет сразу и лобовое и потолок. Можно сказать, выкинуло нас прямо у порога, осталось только шагнуть, в смысле приаргулиться, и окажешься уже среди гуманоидов и не только.
Увидев результаты сканирования, выведенные искином на поляризационном экране, Браен предложил:
– Может, слетаем до этого Аргула? Нам терять все равно уже нечего, а так хоть развеемся немного перед встречей с костлявой старухой, что любит балахонистые наряды и белые пушистые тапочки.
– Это ты о той, что приходит забирать души с мечом джедая наперевес? – я решила включиться в беззаботный треп напарника, пытающегося хоть так отвлечь от невеселых мыслей. – Кстати, а почему в тапочках?
– А чтобы, когда она подкрадывается к очередному счастливчику, не шуметь, а то ведь среди обитателей вселенной и весьма шустрые попадаются. Услышат такой стук да лязг, встрепенуться всеми своими псевдоподиями и дёру. А бедной старушке их догонять приходиться, хулиганов. – Его обстоятельный лекторский тон на диво органично сочетался с той чушью, которую он нес. Создавалось стойкая ассоциация с речами депутатов сената, которые также с серьезным лицом произносили полную ахинею об общем равенстве и процветании.
– Давай слетаем до этого Аргула – согласилась я с предложением напарника.
Пока пилотировала, было время все обдумать. Хорошо, что блондин, как только привел меня в чувство, не стал склонять на все двенадцать падежей единого галактического за то, что нас протащило через воронку. Спустя какое-то время глянула на малышку, которую Браен с несвойственной ему заботой баюкал у себя на плече.
Запрос данных об Аргуле выдал ровно столько информации, чтобы не впасть в эйфорию от ее недостатка и не погрузиться в депрессию от ее же переизбытка. Резюмируя все, что заботливый искин собрал, выяснила, что эта планета еще недавно была колонией, куда свозили заключенных всех рас и биоморф для работы на полониевых рудниках. Но каких-то пару десятков лет назад в этом тюремном лагере мирового масштаба случился бунт, который силы союза то ли не сумели, то ли просто не захотели подавить. Как результат – новая вотчина космических пиратов, наемников, да и просто тех, кто не в особых ладах с законом.
Когда мы вошли в верхние слои атмосферы Аргула, Браен встрепенулся.
– Подержи малышку, сам запрошу у диспетчера разрешения на посадку.
Я была не против. Опыта легальной высадки на заочно отнюдь не радужно настроенную на наш военный корабль планету у меня не было.
После нескольких секунд ожидания на поляризационном экране появилось изображение диспетчера. В отличие от большинства своих коллег космопортов Союза, которые по ощущениям были выращены в одном инкубаторе и прочно ассоциировались с биомашинами (сходство с жестянкой придавали серый костюм и мимикрирующий под него цвет лица, вкупе с голосом, напоминавшим звучание варгана), этот молоденький парнишка лучился жизнелюбием. Мы с Браеном могли лицезреть огневеющие вихры, справиться с которыми красная бандана не смогла при всем ее желании. Россыпь конопушек на лице, озорные серые глаза и ухмылка любимца жизни от уха до уха. В последнем, кстати, красовалась здоровенная клипса связи.
