Время от времени со второго этажа доносились ужасные скребущиеся звуки, иногда обрывки стонов. В обступающем со всех сторон мраке слушать все это было страшно, но никто в этом не признавался. Кроме Эйлин, чья рука не выпускала руку Жана-Антуана до тех пор, пока изнуренный и побитый француз не поддался сну. Ночью ему снилась Эйлин и стенающие призраки. Это были одновременно самые прекрасные и ужасные сны за последнее время.
Проснулся Жан-Антуан на следующий день из-за того, что кто-то из Лихих Малых, надравшись, заплетающимся языком распевал ужасно нескладную песню. Когда следом за пробуждением, к юноше пришло осознание всей той тяжести вчерашнего дня и ночи, которую всем пришлось пережить, он с возмущением поторопился подняться, чтобы немедленно прервать кощунственного певца, браво выводящего:
Лица он сжигает
Над домами все летает
Взрослых им пугают
Детей он пожирает
Джек Башмаки-Пружинки
Ох, Джек Башмаки-Пружинки!
Встав, Жан-Антуан замер, глядя на сидящего с бутылкой рома на столе Чарли Бродячие Штаны.
Это был не призрак и не умирающий. Еще вчера отдававшей серовато-желтым оттенком, коже его вернулся прежний здоровый цвет.
Чарли беззаботно отхлебнул из горла и раскачивался в такт мелодии.
– Мсье Чарли! – крикнул Жан-Антуан.
– Вышура! – радостно откликнулся пьяный разбойник и опасно покачнулся на столе. – Слава Богу! Я уж думал, тебя прихлопнули вчера.
– Призрак! – едва разлепив глаза, пробормотал Питер Тид.
– Совсем нет, Пит! Я живее живого! – ухмыльнулся с хмельным задором Чарли.
– Но как? Как же это вы? Как это возможно! – бормотал Жан-Антуан.
Позади на кушетке сонно поднялась Эйлин и застыла, как и Жан-Антуан мгновение назад, молча вытаращившись на разбойника.
– Эй, парни! – вскакивая ногами на диван, гаркнул Питер. – Что разлеглись? Подъем! Смотрите, что у нас тут!
Он торжествующе засмеялся. Щенок, так и заснувший на полу у печи, поднял голову и тут же закричал от радости, и бросился через весь этаж расталкивать Рыжего, Крысу, Десять Кулаков.
– Чарли! Хитрый ты бродяга! – сжав кулак и ухнув им по воздуху, продолжал ликовать Питер. – Капитан! Просыпайся, давай!
Тид зашвырнул в капитана ботинком.
– Но как?! – спросил Жан-Антуан. – Вы должны объяснить!
Чарли хитро усмехнулся своей кривой улыбкой на одну сторону.
– Волшебство, – с чувством сказал Питер.
Отхлебнув еще пару глотков, Чарли поднялся ногами на стол и оглядел всех собравшихся вокруг стола.
– Джентльмены, – скользнув взглядом по Эйлин, начал Чарли и жестом призывал к тишине. – Волшебство это когда мальчуган с метлой играет в футбол. А здесь явно чудо!
Все взорвались ликованием.
– А как правильно играют в футбол? – шепнул Крыса, через плечо, но никто ему не ответил.
Щенок подбежал и для пущей уверенности ткнул разбойника пальцем в ногу.
– Настоящий! – сообщил всем Щенок.
Снова взрыв радости.
– Да, спасибо, Щенок, – кивнул разбойник.
– Так, ясно! Чарли! – поднимаясь, громко заговорил Капитан. – Рассказывай, в чем фокус? Ты просил нас всех уйти, значит, ты что-то сделал. Раз уж ты выжил, пора рассказать, в чем дело.
Чарли прищурился, явно недовольный вопросом.
– Я попросил вас, потому что иначе чуда бы не вышло, – и снова ухмыльнулся, довольный, что морочит всем головы.
– Камень! – вскинулся Щенок. – Это византийский камень, который ты украл да? Он же исцеляет! Парни, вы ведь помните эту историю?
Услышав предположение Щенка Чарли икнул, пошатнулся, чуть не свалившись со стола, и обвел всех внимательным взглядом, а они так же смотрели на него.
– Да ничего не камень, он его так и не смог украсть, мне подельник его рассказывал, – махнул рукой Капитан.
– Нет, давайте послушаем, что скажет Чарли! – возразил Питер.
– Да! – поддержали Лихие Малые.
Чарли пораздумал с некоторым замешательством, потом просветлел и наклонился ко всем со стола, расплескивая на Щенка и Рыжего ром:
– Никому не открывай своих тайн, иначе они перестанут быть тайнами, – подмигнув Щенку, произнес Чарли загадочным голосом и пояснил: – Так гласит второе основное правило ужасного разбойника Чарли Бродячие Штаны.
Весь день Лихие Малые праздновали чудесное исцеление Чарли.
Все вопросы были оставлены на потом. Бойко звучала скрипка Рыжего, Лихие Малые хором пели песни, стучали полными кружками по столу, хвастались награбленным в доках, смеялись с рассказа Капитана и Десяти Кулаков о том, как семейка Сканланов кто в чем был среди ночи по морозу уносили ноги из полыхающего дома. Чарли после потасовки с Томом Сканланом вспомнил, что ему необходимо разжиться оружием, потому что в Кале его обокрали до нитки, и пустился удивляться тому, что два щуплых грязных воришки смогли одолеть бывалого разбойника простой лопатой. На что Капитан отозвался недоверчивым вопросом:
– Чарли, вот ты все время говоришь, что тебя ограбили, а если это было на самом деле, что же они не прибрали твою украшенную серебром трубку?
– А она у меня хранится в таком месте, что ни один мужик не сунется, – деловито ответил разбойник.
Украшением празднества, несомненно, стала Эйлин, упрошенная Щенком остаться хотя бы ненадолго. Жану-Антуану даже посчастливилось добиться разрешения Эйлин станцевать с ней. День пролетел быстро, вскоре Эйлин ушла, а Лихие Малые раньше обычного повалились спать. Но не все в доме на Собачьем острове, разойдясь по своим комнатам, заснули на самом деле.
Двое, не догадываясь друг о друге, сидели на своих матрасах и смотрели в стену перед собой. Жан-Антуан не мог заснуть, переживая, что в танце Эйлин заметила его робкую дрожь. И еще больше переживал он из-за своего глупого ответа, мол, это такая новомодная парижская манера танца. А разбойник тем временем удрученно разглядывал в своей руке завязанный мешочком шелковый платок с золотой стружкой внутри. Так смотрят разочаровавшиеся и потерявшие надежду люди. Вскоре он поднялся, придерживаясь за стену не от слабости или травм, а из-за своего опьянения, и, пытаясь отцепить потащившийся за ногами холщевый мешок-одеяло, поскребся через потайной ход в соседний склад.
Жан-Антуан от звуков возни насторожился, а потом тихонько вышел в коридор. Освещенную колышущимся огнем свечи комнату Чарли он нашел пустой. Прокравшись на первый этаж, француз отворил входную дверь и скользнул в ветренную ночь, торопясь к воротам склада. Несколько минут, он ждал, что Чарли выйдет оттуда, но разбойника все не было, и тогда Жан-Антуан сам осторожно растворил ворота, насколько позволяла цепь, и протиснулся внутрь. Здесь, в глубокой темноте юноша тут же замер, поняв, что это была не лучшая идея. Пока глаза не привыкли, он стал прислушиваться, уверенный, что где-то в складе притаился Чарли. А потом он услышал легкие, шелестящие вдалеке обрывки шепота.
