Урбанизация открыла очень выгодные сферы деятельности для белых мавров, которые теперь занимаются всем, от строительства до ремонта машин. Рабовладельцы используют преимущества применения рабского труда в современной экономике. Это правда, что импортные товары, которые они покупают, дороги в контексте мавританской экономики, но и прибыли, базирующиеся на рабском труде, тоже высоки. Прибыли распределяются по всей экономической цепочке. Большинство потребительских товаров в Мавританию поставляют французские экспортеры. Беглого взгляда на содержимое полок магазинов достаточно, чтобы понять: Мавритания превратилась в свалку европейских товаров, у которых истек срок годности (что особенно беспокоит любого, кто покупает лекарства, поскольку мало что в аптеках годно к употреблению). Чтобы сохранить этот рынок экспорта, французское правительство активно поддерживает режим президента Маауйя ульд Сиди Ахмад Тайя, называя его «самой демократической страной в Северной Африке» и финансируя проекты экономического развития. Некоторые из этих проектов выглядят абсолютно нелепыми: в стране, где очень немногие имеют водопровод, огромные суммы были потрачены на спутниковые средства связи, которые важны лишь трем процентам населения, имеющим телефоны. Конечно, такие странные приоритеты могут существовать, если большинство граждан лишены слова в решении вопросов распределения ресурсов. Для рабов новая Мавритания отличается тем, что от них ждут новой работы и обучения другим профессиям, но факт их рабства остается неизменным. Возможно, лучший способ для нас понять эту новую форму старого рабства, это посмотреть на городских рабов, работа которых обеспечивает поставку самого ценного для Мавритании — воды.
Меня зовут Билал
У большинства рабов только одно имя, и для большинства рабов-мужчин это имя Билал. Билал — так звали раба, которым владел пророк Магомет, позже освободивший его и сделавший первым муэдзином (тем, кто скликает мусульман на молитву с минарета мечети). Ни один белый мавр никогда не звался Билалом: это имя дается только рабам. Тот Билал, которого я встретил, один из многих рабов, работающих в столице на доставке воды. Это задача одновременно простая и чрезвычайно важная. Простая — потому что требует только ослика, маленькую тележку и одну-две бочки; важная — потому что в иссушенном городе в пустыне только 40-45 % жителей имеют водопровод. Это значит, что примерно 300 000 людей полагаются на человеческие руки и спины, которые обеспечат их водой.
Будучи деталью этой системы водоснабжения, Билал встает на рассвете. Он спит где-нибудь вблизи дома своего хозяина в растянувшемся на километры Нуакшоте, возможно на заднем крыльце или в укрытии из коробок внутри обнесенного стенами двора. Его завтрак — рис или остатки вчерашней еды, которые подают ему женщины-рабыни, поднявшиеся еще раньше, чтобы начать готовить для всех домочадцев. С рассветом он уже на улице, направляет тележку, запряженную ослом, к общему колодцу, где он вручную старательно наполняет две шестидесятилитровые бочки водой. Колодец представляет собой отверстие в земле, огороженное по краям несколькими кирпичами. Нет ни крана, ни насоса, ни журавля, ни блока, ни ручки, только большое металлическое ведро, привязанное к веревке. Работая быстро, вытаскивая ведро за ведром, Билал выливает воду в бочки через установленную воронку. Когда бочки наполнены, другой раб подходит к колодцу со своими бочками, а Билал начинает свое путешествие.
Рабы, развозящие воду, кружат по городу, останавливаясь почти у каждого дома. С помощью резинового шланга они разливают воду в бутылки, ведра, канистры, баки. Иногда их зовут на стройки, чтобы доставить воду для подготовки бетона или раствора, иногда для поливки сада. Билал привозит как минимум одну тележку воды в дом своего хозяина, еще одну-две в дома его родственников. Местная валюта называется угия (200 угий примерно равны $1), и Билал получает примерно одну угию за литр воды с тех, кто за нее платит. Когда его бочки пустеют, он возвращается к одному из общественных колодцев, чтобы наполнить их снова, иногда у него выдается минутка, чтобы отдохнуть и поболтать, стоя в очереди за водой, с другими рабами, развозящими воду. Его день — постоянное кружение с бочками воды от дома к дому. Хозяин Билала назначил ему урок — продавать как минимум 800 литров воды в день, кроме той, что он доставляет в дом хозяина, поэтому Билал отправляется к колодцу раз семь, а то и десять в день. Весь день он в движении, работая в самый зной без отдыха, продолжая свое кружение да самого заката. К закату он должен вернуться в дом своего хозяина, отдать выручку и заняться другой работой (обычно уборкой или перетаскиванием тяжестей), пока около полуночи не наступит время сна. Назавтра все повторяется сначала, и послезавтра тоже, так день за днем, семь дней в неделю. Если он возвращается в дом мастера с меньшей выручкой, чем от него ждали, его ругают или бьют и лишают еды. Если в его работе случается перерыв из-за сезона дождей, события нечастого и непродолжительного в Мавритании, тогда хозяин отсылает его в деревню помогать на поле.
Билалу около 20 лет, хозяин привез его в город примерно три года назад. В деревенском доме своего хозяина Билал занимался обычной для молодых рабов работой — мытьем, уборкой, выпасом коз и верблюдов, работой в саду, доставкой воды, переноской тяжестей. Для высших каст хасанов любая работа, связанная с сельским хозяйством, рассматривается как унизительная. Только разведение верблюдов и кочевой образ жизни достойны уважения, так что постоянная повседневная работа ложится на рабов. Отец и дед Билала также были рабами в семье того же хозяина. Больше он о своей собственной семье не знает ничего. Его мать продолжает работать в доме хозяина в деревне.
Когда я впервые разговаривал с Билалом, он признал, что не получает денег, но утверждал, что «я работаю не ради денег, а потому что хочу помочь своему хозяину». Это стандартный ответ рабов, когда они не уверены в том, с кем разговаривают, и боятся, что их слова станут известны хозяину. Со временем, когда мы объяснили Билалу свои взгляды, он рассказал, что его хозяин после переезда в город велел ему никогда не признаваться в том, что он раб. «Но, конечно, — сказал он, — я раб». С момента переезда в столицу Билал многому научился. У него есть некоторое представление о «Эль хор», организации убежавших и освободившихся рабов. Он не знает, как связаться с ее членами, но он знает, что она существует. Он также узнал, что в жизни есть другие возможности, кроме возможности быть рабом или хозяином. «Чего я действительно хочу, — сказал он — это зарплаты, фиксированную оплату за работу, которую я делаю». Теперь Билал знает, что некоторые люди получают зарплату, у них есть работа, и они вечером приходят к себе домой. «Но когда я спросил своего хозяина про зарплату, он сказал, что так как есть — лучше, что он дает мне еду, иногда карманные деньги, и что я должен оставаться в его доме — что же я могу сделать?» Билал действительно мало что может сделать: он в ловушке. У него нет денег и нет способа заработать деньги. Он умеет продавать воду, но ослик, тележка, бочки принадлежат хозяину. Кроме дома хозяина, у него нет жилья и нет денег, чтобы снять комнату. «Если я стану жаловаться, мой хозяин отошлет меня обратно в деревню, где у него еще больше власти надо мной», — сказал он мне. Кроме того, все знают, что может произойти с убежавшим рабом. Все слышали истории о рабах, выслеженных и убитых своими хозяевами, и все знают, что суды редко предпринимают какие-либо меры против убийц.
