Если владельцу печи кажется, что семья работает недостаточно старательно, он может продать ее, передав долг, другому владельцу печи. Это один из способов, которым владельцы печей в отдаленных районах получают новых рабочих. В Пенджабе печи, расположенные в районе Равалпинди, известны плохими условиями труда и плохим отношением к рабочим. Поэтому владельцы печей и мунши в других районах получают дополнительный контроль над работающими семьями, угрожая продать их долг на печи в Равалпинди. Когда долг продан, мунши с новой печи приезжает на грузовике вместе с вооруженным охранником и увозит семью. Этот способ продажи семей — одна из сторон их рабства. Когда люди утрачивают контроль над тем, где им жить и где работать, когда они не в состоянии защитить себя и свои семьи, они лишаются основных прав человека. Важной частью старой рабовладельческой системы на американском Юге являлось то, что рабы даже на «хороших» плантациях жили под угрозой возможности продажи их «вниз по реке», в руки жестоких хозяев. В конце 1980-х годов большая многопоколенная семья из 44 человек, в основном женщин и детей, была продана с печи, расположенной в Равалпинди, в отдаленный район Азад Кашмир. На новой печи в Кашмире их содержали под замком, а работали они от рассвета до заката. Дважды в день они получали пищу, но им не платили. Через год их просто выбросили на улицу — яркий пример нового рабства: дешевые и легко заменяемые рабы удерживаются ровно столько, сколько нужно для получения максимальной прибыли.
Долговое рабство ужасно само по себе, но есть еще одно обстоятельство, делающее картину еще ужаснее. Эта проблема касается и всей страны в целом, и отдельных печей: сексизм и уничижительное отношение к женщинам. Кажется странным на первый взгляд, что сексизм может иметь разрушительное влияние на производство кирпича, но это так. Я обнаружил это во время продолжительных бесед с рабочими в июне 1997 года. Конфликты возникали постоянно, когда какая-нибудь семья покидала печь, бросая долг и свои нехитрые пожитки. Если семья убегает, владельцы печей преследуют их, берут заложников, подкупают полицию. Когда я спрашивал рабочих, почему им приходится убегать, они ссылались на жульничество в расчетах, из-за которого им не платят. Когда мы попытались поговорить на эту тему подробнее, нам рассказали другую историю. Раз за разом рабочие говорили, что управляющий или владелец печи начал приставать к женщинам их семьи, особенно молодым. Управляющий и владелец печи злоупотребляют властью, которую они имеют над рабочими, используя замкнутое пространство печи и постоянное присутствие там женщин для того, чтобы сблизиться и даже оскорбить их. На печах с самыми плохими условиями жизни женщин даже похищают и насилуют. Практически полная сегрегация мужчин и женщин — печальная особенность пакистанского общества, в результате которой женщина попадает в одну их двух категорий. Существуют женщины, которых мужчины уважают и защищают, обычно это члены их семьи; и существуют все остальные женщины, по отношению к которым многие мужчины не прочь применить силу, если такой шанс представится. По отношению к женщинам из этнических или религиозных меньшинств, к которым принадлежит большинство семей формовщиков, оскорбительное поведение более чем вероятно.
В подобном обществе мужчины чувствует особую обязанность защитить «своих» женщин. Они готовы пойти на многое, чтобы их женщины не появлялись на людях, они стремятся помешать любому мужчине — не родственнику говорить с женщинами из их семьи, касаться их или сидеть с ними рядом. Между семьями достаточно богатыми для того, чтобы их женщины оставались дома в укромном месте, и семьями, женщины в которых вынуждены работать вне дома, лежит глубокая социальная пропасть. Семьи, занятые в производстве кирпичей, со всей очевидностью относятся ко второй группе, и потому они постоянно должны быть начеку. Их опасения часто оправдываются. В Пакистане экономическая или социальная депривация означает также уязвимость и в случае сексуальных домогательств. И такие домогательства могут иметь серьезные последствия: в этом мире мужчин, с их кодексом мужской чести, оскорбление, нанесенное сексуальными действиями, может привести к кровной мести, уничтожающей целые семьи. Достойный мужчина — это тот, кто может защитить женщину. Если к женщине из семьи пристают, позор падает на всех, особенно на мужчин. В этом свете побеги бедных семей с печей приобретают другой смысл. Эти семьи разрываются между необходимостью работать и необходимостью защитить свое достоинство. Но в Пакистане стыд горше гнева, и формовщики, не колеблясь, покидают печь, если управляющий пристает к их женщинам. Они чувствуют, что унижение их женщин делает бессмысленным все их рабочие соглашения. Но они не хотят признать причину, по которой они убежали, потому что это означает признать позор.
Наша политика либеральная!
Когда я путешествовал по Пенджабу и Равалпинди, я встречался с рядом владельцев печей по обжигу кирпича. Я уверен, что среди моих собеседников были «приличные» владельцы, те, кто был (в разумных пределах) честен. Возле печей, где чаще применяют насилие и где, как кажется, рабочие боятся даже разговаривать, владельцы или управляющие были более склонны скрыться, отказаться от разговора или указать мне и моему пакистанскому коллеге дорогу прочь с их собственности. Нам никогда не угрожали и не грубили на печах, но мы никогда не говорили, что интересуемся долговым рабством. Рассказывая владельцам печей, что мы экономисты, которые интересуются нормами накладных расходов, ценами на топливо, расходами на транспортировку и налогообложением, мы много узнали об основах этого бизнеса. Рано или поздно поднимался вопрос о рабочих и системе предварительной оплаты (называемой peshgi), а также о долговом рабстве, поскольку стоимость рабочей силы является частью бюджета печи.
Некоторые владельцы печей были на удивление откровенны, говоря о похищении детей в залог долга их родителей, это действие они считают вынужденным, но необходимым, чтобы избежать жульничества. С их точки зрения, многие рабочие не заслуживают доверия. Один из владельцев рассказал мне следующую историю, которую он назвал «типичной».
У меня здесь работала семья, двое молодых мужчин и их мать. Они были мне должны 3200 рупий ($64) и попросили еще. Я не был склонен давать им еще денег, поэтому они нашли другого владельца печи, который принял на себя их долг и дал им еще 20 000 рупий ($400), которые, по их словам, им нужны были для свадьбы. Никакой свадьбы не было, а один из сыновей потратил деньги на азартные игры и наркотики (вы должны понимать, что все формовщики употребляют гашиш). После того как он все потратил, его мать пришла ко мне и стала умолять меня взять их обратно. Она хорошая женщина, поэтому я согласился и заплатил их долг владельцу другой печи. Они пробыли здесь недолго, как вдруг мать заболела и через какое-то время умерла. На медицинское обслуживание и ее похороны они взяли в долг еще 20 000 рупий. На прошлой неделе эти два молодых человека сбежали. Я выследил их до деревни, где они жили, нашел их отца, который согласился с тем, что его сыновья обманули меня. Он отвел меня на другую печь, где его сыновья теперь работали. Когда они меня увидели, то стали просить взять их обратно, потому что на новой печи отношение к рабочим было очень грубым, их стерегли вооруженные охранники. Я поговорил с владельцем этой печи и решил оставить парней там на некоторое время, чтобы преподать им урок.
