А путь свой они начинали в погребальной пещере.
Несколько десятков человек собрались на горе, у огромного входа в созданный самой природой храм скорби. Охотники принесли праздничное угощение: целые туши двух взрослых туров и одного телёнка. Женщины расставили корзины, в которых со стуком копошились многие десятки черепах. Газели, зайцы, кеклики и прочие ждали своей очереди в стороне.
Сегодня пришло время похоронить великую шаманку. Многие годы всё племя знало её. Она лечила раны, заговаривала боли, предсказывала несчастья. Дети побаивались её, взрослые удивлялись её способностям. С её смертью сменилась целая эпоха жизни племени.
В скальном дне у входа в пещеру – на грани света и тьмы – зияли две специально выдолбленные круглые ямы. Их стенки подровняли, у одной часть для прочности выложили камнями; яму, предназначенную для погребения, обмазали толстым слоем глины, укрепив штукатурку по дну и стенам плитками. Края отверстий сверху украсили плоскими плитами, нарочно принесёнными извне, чтобы духи запутались и не нашли путь обратно.
Люди нарезали мясо туров и жарили на маленьком костре далеко в стороне от пещеры, чтобы не потревожить огнём духов. Кости разбивали и высасывали костный мозг. Черепахам отрубали ноги и головы, переворачивали их, ухватывались за переднюю часть нижнего панциря и отламывали её от верхней. Большинство выскабливали мясо без особых затей, но немногочисленные гурманы жарили черепах прямо в панцирях. Объедки кидали в ямы: кости туров в одну, черепах – в другую. Черепахи – долгожители, они участвовали в создании мира, они связаны с землёй, они стучат об камни и друг друга так же, как шаман своими погремушками, поэтому яма с панцирями черепах предназначалась и для погребения.
Духи, сопровождавшие шаманку при жизни, должны отправиться вместе с ней и в последнее путешествие.
Базальтовый тёрочник, которым она растирала охру, разбили и бросили в яму. Рог самца газели, которым она копала и разминала коренья, маленькие глиняные комочки, кусок охры и мелок отправились следом. Чтобы шаманка была довольна, положили и деликатес – три раковины сердцевидки, принесённые с моря. Дабы духи, ушедшие в землю, не пробились назад и не остались в нашем мире, лежащие на дне предметы заложили плитками, засыпали удушливым пеплом и острыми отщепами от орудий. В загробной жизни шаманке тоже надо будет есть. Лучшая еда – предплечье кабана. Чтобы умершей было удобнее высасывать костный мозг, одну из костей предупредительно раскололи.
Тело шаманки усадили на коленях в яму на камни и черепашьи панцири. Оно мягко осело и завалилось на левый бок, упав на свиную ногу. Никто не решился его поправить.
Базальтовую ступку, в которой шаманка толкла свои зелья, раскололи. Украшенный костяной наконечник, круглую известняковую гальку размером с кулак с двумя выбитыми ямками, известняковый скребок для заглаживания штукатурки, две подвески из раковин, таз леопарда, бычий хвост и крыло беркута, которые шаманка применяла в своих таинственных обрядах, положили на её тело.
Путь в страну умерших долог и сложен, его непросто найти. Его укажут верные проводники: две шкурки каменных куниц с головами – эти ловкие зверьки знают все ходы между камнями, все извилистые норы от поверхности и до подземного пристанища призраков. По самому миру мёртвых шаманку проводит опытный предок: из одного из предыдущих недавних погребений достали высохшую стопу мужчины и поставили её перед умершей. Сверху всё заложили ещё одним слоем камней.
Пир продолжался ещё долго. Черепашьи панцири летели в одну яму, бычьи кости – в другую. Наконец, их закопали, а поверх водрузили по каменной плите. На яму с телом положили треугольную, чтобы духи не вышли назад. Когда случится несчастье и кто-то умрёт, люди обязательно вернутся сюда, в пещеру, которая их объединяет. Великая шаманка будет хранить покой племени.
Улики
В то время как в холодной Европе кроманьонцы гонялись за северными оленями, бизонами и сайгаками, их ближневосточные родственники охотились на ланей и газелей. Последовательно менялись культуры: кебаранская, геометрический кебаран, ранняя, поздняя и финальная натуфийская. Но Ближний Восток невелик, огромные территории заняты тут пустынями и засушливыми степями, ресурсов мало. За тысячи лет люди выбили большую часть копытных животных и вынуждены были всё больше использовать в пищу растения.
И в этих условиях сложилась одна из самых замечательных и значительных культур древности – натуфийская. Бродячие маленькие группки охотников попадали во всё большую зависимость от ограниченных полей злаков – дикорастущих ячменя и пшеницы. Для их активного сбора натуфийцы изобрели полный комплект сельскохозяйственной техники: серпы, ступки, зернотёрки, даже ямы-зернохранилища. И это при полном отсутствии сельского хозяйства как такового!
Стада ланей и газелей редели, и, когда основным ресурсом оказались злаки, натуфийская культура быстро и незаметно превратилась в неолитическую. Люди совершили последний вынужденный шаг – стали целенаправленно сажать растения и ухаживать за ними. С этого момента мир преобразился, ещё несколько тысяч лет – и появились первые истинные цивилизации, человечество вступило в эру, в которой мы пребываем поныне.
Кроме изменений в питании шёл технологический прогресс. Люди геометрического кебарана и натуфийской культуры изготавливали микролиты – маленькие кремнёвые осколки несложной формы, которые прикреплялись на деревянные рукоятки. Упрощение кремнёвых изделий было основой усложнения итоговых орудий. Каждый микролит было легко сделать, а составное орудие – легко починить.
Технологические достижения сопровождались культурными новациями. Окружённые пустынями и привязанные к полям, люди скучивались, больше общались, активнее обменивались новостями и опытом. Активно собирая злаки, натуфийцы старались сохранить их про запас. Иногда, при удачном стечении обстоятельств, это давало возможность жить долго на одном месте, высвобождало время. Если есть запасы, у кого-то их окажется больше, чем у других, – это создаёт неравенство.
Всё вместе взятое – скученность, почти оседлость, запасы, свободное время, зачаточное социальное расслоение – приводит к дальнейшему усложнению общества. Натуфийцы оказались первыми, кто стал регулярно хоронить умерших в специальных могильниках рядом со своими поселениями. Появились новые погребальные ритуалы, подчас весьма изощрённые. Возникли более разработанные представления о месте человека в мироздании, зарождались основы религий.
Вероятно, в это время люди стали иначе воспринимать своё родство – наконец-то появились племена в истинном смысле этого слова. Люди могли по-прежнему бóльшую часть времени бродить маленькими семейными группками, но осознавали принадлежность к более крупной общности – племени. Именно поэтому возникает странное сочетание малой численности людей и большой величины могильников: люди начали из поколения в поколение хоронить умерших в одних местах – племенных кладбищах.
Свидетельства этих процессов мы можем видеть в археологических находках.
