Позвонил Вова и сказал, чтобы братец приходил сегодня к нему в три часа дня.
— Будем из него идиота делать, — радостно сообщил он.
Да хоть самого распоследнего кретина, лишь бы комиссия признала его негодным к службе в армии. Братец оказался тем еще шантажистом и потребовал у мамы денег на новый плеер.
— А иначе не буду под дурачка косить и пойду в Морфлот служить, — заявил он.
Мама плюнула, назвала его эгоистом, но денег на плеер дала.
Поскольку у меня выходной, решила поехать в гости к подруге Нане.
Нана встретила меня замотанная в целлофан, как мумия.
— Ты чего? — спросила я.
— Худею. Говорят, что надо обмотаться пленкой и скакать на месте час.
— А как же диета с финиками? — поинтересовалась я.
— Не помогает, поправилась на два килограмма, — ответила Нана, подпрыгивая. — Ты пока вари кофе, мне еще десять минут прыгать.
Пришлось варить кофе, откупоривать бутылку вина и резать торт. Вскоре Нана размоталась, надела халат и залезла с ногами в кресло.
— Рассказывай, — сказала она, прикуривая сигарету.
— Да у меня все хорошо, в Киев съездила.
— И?.. — лукаво улыбнулась Нана.
— Кружки привезла с глистами, — ответила я.
— А еще?
— Все.
— И ни с кем не познакомилась? — разочарованно спросила Нана.
— Ни с кем, — ответила я.
— Странно, а зачем тогда ездила?
— Как зачем, я ж говорю, за наградами.
— Ну, ладно, — вздохнула Нана, — тогда я тебе расскажу.
Поведала мне, что все-таки пошла на ушу. Тренер строил ей глазки и после занятий предложил выпить кофе.
— Пошла? — спросила я.
— Нет, выжидаю. Еще с недельку помучаю, а потом пойду, — улыбнулась Нана.
Пообсуждали подружку Ольку. Выяснилось, что в секту ее затащила любовница Вани, которая одновременно спит с пастором Джоном. Теперь мне понятно, почему Ваня решил совершать духовный подвиг. Вот ведь гад. Было решено спасать подругу из рук проклятых сектантов. Нана похвасталась новым свитером, еще одним свитером и новым депилятором, который предложила опробовать на мне.
— Волосы не растут две недели, — сказала она.
— Ты знаешь, я сейчас в брюках хожу, так что мне, наверно, это ни к чему, — ответила я.
— Это я уже заметила, в чем ты ходишь. Брутально, конечно, но не женственно.
А мне и не надо женственно, подумаешь.
К концу третьего часа мне стало скучно, и я отправилась домой. Во дворе встретила маму. Она, как жена Лота, стоит на краю поля, где выгуливают собак. Хозяйка Лесси стоит на противоположном конце поля и смотрит на маму испепеляющим взглядом. Папа смотрит в окно и нервно курит. Майкл и Лесси резвятся.
Увидев меня, мама взяла Майкла на поводок, и мы пошли домой. Дома на диване лежит братец, дрыгает руками и ногами, пускает слюни и мычит.
— Что это с ним? — спросила я.
— От доктора пришел, симптомы отрабатывает, — ответил папа.
— Я думаю, еще пара занятий, и хватит, а то и впрямь идиотом станет, — решила мама.
— Систе-е-е-ер, — замычал брат, широко расставил ноги, замахал руками и двинулся в мою сторону.
— Ну хватит уже, — возмутилась я.
Взяла братца за шкирку, и пошли в кафе пить пиво. Во дворе сидит Васька. Увидел нас и залился горючими слезами.
— Что случилось? — спросил братец.
— Да вот, стыдно мне, — заревел Васька, разводя слезы по щекам. — Папку вашего обидел. А все почему? Как напьюсь — не ведаю, что творю. Вы ему скажите, пусть на меня не серчает.
— Скажем, — ответили мы.
Пришли домой в одиннадцать. Похоже, я напилась конкретно. Слава богу, родители уже спят. Быстро почистила зубы, приняла душ и залезла в постель. Впервые с момента моего трудоустройства я не пошла на работу в воскресенье. Как-то грустно на душе. Кажется, что день прошел зря. Я так по всем соскучилась: даже по коммерческому директору с его голыми бабами в мониторе и вредине техническому дизайнеру. Прав был Липкин: работа в нашей студии затягивает сотрудников и они уже просто не могут без нее жить.
Сережа, я так по тебе скучаю. Ты даже не представляешь. Я люблю тебя, ангел мой…
День двадцать девятый
В шесть часов утра послышался шорох в коридоре. Я приоткрыла дверь, думая, что папа собрался улизнуть на прогулку с Майклом, но обнаружила маму в ночной рубашке.
— Звонок отключаю, чтобы всякие сволочи нас не будили, — прошептала она.
— Ага, правильно, — ответила я.
Правильно-то правильно, вот только в пять минут седьмого раздался стук в дверь и собачий лай.
— Я тебя задушу, если ты немедленно это не прекратишь, — зашипела мама на папу.
— Я что, я ничего, я не виноват, — стал оправдываться папа, натянул штаны и, шаркая тапками, пошел открывать дверь. — Майкл спит еще, он не привык так рано гулять, давайте в обед встретимся, — прошептал он.
— Хорошо-хорошо, буду вас ждать, — послышалось в ответ.
Продрала глаза в девять. Пошла в ванную. Морда после вчерашнего опухшая. Мама сказала, что в комнате, где мы с братцем спим, воняет перегаром похлеще, чем в вытрезвителе.
— Мы только по бутылочке пива выпили, — ответила я.
— Трехлитровой, — вздохнула мама.
Папа вышел из комнаты, долго бродил по коридору, потом набрался смелости и зашел на кухню.
— А можно мне кофе? — робко спросил он и посмотрел на маму так жалобно, что даже сердце дрогнуло.
— А коньяка тебе не хочется? — гневно сказала мама.
— Нет, мне бы кофе.
— Возьми, я в пакетиках купила, мне тоже завари, — предложила я и стала собираться на работу.
Вернулась, папа сидит пьет кофе. Мне никто ничего не заварил. На столе валяются три пустых пакетика «Нескафе — три в одном».
— А где мой кофе? — спросила я.
— А больше нет, — ответил папа.
— Как нет? Ну три же пакета пустых на столе, — возмутилась я.
— Ну три. Написано же на пакете «Три в одном», вот я себе в кружку и высыпал три пакета, — ответил папа.
— А у тебя не слипнется? — съехидничала мама.
— Нет, только вот кофе получился слишком крепкий и сладкий, — ответил папа, прихлебывая из чашки.
Я рассердилась, но делать нечего — выпила чаю. Вышла на улицу. Лесси гуляет с хозяйкой. Интересно, сколько раз в день она выводит свою собаку? Когда я работала офис-менеджером и выходила из дома в полдевятого — они гуляли, сейчас одиннадцать — они гуляют, в три они тоже гуляют, и вечером они гуляют. Может, они вообще домой не ходят? Решила выяснить этот вопрос и подошла к ним.
