— Я бы такое чудовище на себя не нацепила, — заявила я.
— Много ты понимаешь, иди, ногтегрызка, что надо? — грозно спросил он.
— Название надо для крема, который тебе пятки жег.
— А-а-а, не знаю, думай сама.
Думала битый час. Придумала только два — «Антипот» и «Свежие ноги». Прибежала Мимозина.
— Ну, что у тебя?
— Вот, — я протянула листок.
— А пояснения?
— Какие пояснения? — удивилась я.
— Ну, фоносемантический анализ и все такое.
— А я такого не умею.
— Думаешь, я умею? Я тоже не умею, но клиент наш об этом не догадывается даже в страшном сне, соответственно, поверит всему, что мы наплетем, главное наплести побольше всякого разного. Сейчас вместе напишем. Я, кстати, тоже времени даром не теряла. Когда мне на левой ноге стали волосы драть, чуть глаза из орбит не выскочили и по полу не покатились, так меня сразу прошибло, и я поняла, что женский крем для лица должен называться «Елена».
— Почему Елена? — удивилась я.
— Потому что косметолога, который меня терзал, Еленой зовут, к тому же это распространенное женское имя, как раз подходит для нашего региона.
— А крем для глаз как будет называться? — улыбнулась я.
— «Хрусталь».
— Почему?
— А это мой камень по гороскопу.
— А-а-а, — ответила я и задумалась.
Оказывается, все гениальное просто, а я тут сидела, парилась, придумывала названия. Мимозина еще раз посмотрела мои предложения и выбрала «Малятко», «Нежность» и «Свежие ноги». Итого получилось пять отличных названий.
— Все, договариваюсь на шесть часов вечера, будем втюхивать идею, — ответила Мимозина и стала звонить господину Аббасу.
К шести вечера Мишкин и Швидко наваяли столько вариантов упаковок, что можно было обеспечить ими, например, «Лэскаль» или «Макс Фактор». Мимозина все распечатала в двух экземплярах, сложила в красивую папочку, туда же положила листок с вариантами названий, накрасила губы и стала дожидаться господина Аббаса.
— Будешь учиться, как вести переговоры с клиентом, который к тебе неровно дышит, — подмигнула она мне.
— А откуда ты знаешь, как он дышит?
— А я в прошлый раз почувствовала, — хитро улыбнулась Мимозина.
— А может, у него астма? — спросила я.
— Не может.
Пришел господин Аббас. На этот раз без секретаря. Мимозина попросила офис-менеджера заварить нам кофе, взяла клиента под ручку, и мы отправились в комнату переговоров.
— Итак, — начала она разговор, и я обратила внимание, что голос у Мимозиной не такой, как обычно, более сексуальный, что ли, нежный, — представляем вам различные варианты упаковок и названия, которые мы выбрали.
Она открыла рот и стала нести такое, что я сразу поняла две вещи:
Первая. До самого великого менеджера всех времен и народов — Мимозиной мне, как до самой далекой звезды в самой отдаленной галактике, лететь тысячу световых лет — не долететь.
Второе. Если понадобится, Мимозина умудрится продать фабрику по производству льда эскимосам Аляски, да что там, мертвому втюхает бальные тапочки.
Мимозина заливалась соловьем, разглагольствуя про фоносемантический анализ, и про фокус-группы, на которых мы тестировали название, и про пятерку гениальных дизайнеров, которые разрабатывали упаковки, и про соответствие цветов на упаковках любимым цветам данной целевой аудитории, и про то, как тонкая линия, которая проходит через все упаковки в первом варианте, благотворно воздействует на подсознание людей и пробуждает в них желание сделать покупку, и еще много чего. Доктор Аббас слушал молча и к концу второго часа достал платок, вытер пот со лба и вымолвил:
— Уаллахи, никогда я не встречал таких профессионалов. Теперь я знаю, что не зря потратил свои деньги. Но помогите мне выбрать из этих вариантов самый продаваемый и красивый, потому что мне нравятся они все.
Мимозина торжествующе посмотрела на меня и улыбнулась:
— Берите номер пять, не пожалеете, хотя я бы на вашем месте тоже растерялась, каждый эскиз интересен по-своему.
Доктор Аббас махнул рукой:
— Все возьму.
— Мы договаривались только на один вариант, — ответила Мимозина.
— Доплачиваю за остальные и беру, я разные серии выпущу.
— Вот это очень умно, — сказала Мимозина и захлопнула папку.
Из комнаты переговоров я вышла подавленная и удрученная. Мимозина сияла как медный таз, а господин Аббас с нескрываемым благоговением смотрел на нее и повторял: «Какие вы молодцы!»
— А как же сайт? Будем делать? — робко спросила я.
Доктор Аббас повернул голову и, похоже, только-только заметил мое присутствие.
— Будем, пишите предложение, я счет оплачу.
— Научи так красиво врать, а? — обратилась я к Мимозиной, когда мы сели за компьютеры.
— Я не вру, я фантазирую. Это разные вещи, запомни. Смотри и учись. И помни о правильной мотивации.
— А кстати, почему ты настаивала на пятом варианте? — поинтересовалась я.
— Потому что это единственный нормальный эскиз из всего того, что сделал Мишкин, остальное так, срали-мазали, — невозмутимым тоном ответила Мимозина. — Нельзя, конечно, сказать, что остальные совсем никуда не годятся, но в общем сыроваты. Ну да ладно, мы их немного доработаем и продадим с чистой совестью.
Пришла домой, поужинала и стала думать. Думала о многом: о Швидко, о том, умею ли я общаться с людьми, о том, как стать похожей на Мимозину. Позвонил Швидко и пожелал мне спокойной ночи:
— Мы с тобой сегодня толком и не пообщались, солнышко.
— Ага. Поедем завтра с Мимозиной и Урсулой отдыхать за город?
— Поедем, радость моя.
Я довольно улыбнулась и заснула сладким сном.
День пятьдесят третий
Утром наблюдала интересную картину. Васька стоял с поросятами на краю поля, где мы обычно выгуливаем Майклушу, и держал на поводках поросячий выводок. Поросята хрюкали и рыли землю. Жена Васьки бегала по полю с лопаткой и закапывала в землю грибы (вешенку).
Потом по ее команде Васька выпустил поросят, и они разбежались по всему полю и чуть не дали деру, пришлось ловить их и снова цеплять на поводок. После этого Васька с женой стали подводить их к местам, где были закопаны грибы, жена тыкала в указанное место палочкой, а Васька наклонялся, хрюкал и рыл землю носом. Поросята бегали вокруг и визжали.
— Сосед, ты что делаешь? — крикнул с балкона папа.
— Обучаю поросят трюфеля выкапывать, — ответил Васька и помахал папе рукой.
