— No, no. Not here, I will find a place!
[15] — закричала Эмилия, испугавшись, что Мабруз нагадит в купе.
— Пойди, попроси проводницу открыть туалет, видишь, человеку невмоготу уже, — вздохнула маман и обратилась к Мабрузу: — Прай, прай, Эмиля, проводница, прай, сейчас откроют тебе туалет, потерпи.
Мабруз зло посмотрел на маман и что-то сказал по-арабски. Мшик в это время залез на верхнюю полку, расстелил грязный матрас и улегся прямо на него.
— Хорошо здесь, — довольно протянул он, обращаясь к Мабрузу.
— Плохо, никак не могу помолиться, — вздохнул Мабруз.
— Хорошо, и медведей нет, только собаки, — зевнул Мшик.
Поезд тронулся, и Эмилия Маратовна подошла к проводнице:
— Простите, тут у нас ситуация такая сложилась, иностранцы прибыли. Одному человеку по нужде сильно хочется, вы бы не могли открыть туалет?
— Через полчаса открою, когда санитарную зону проедем, — ответила проводница.
Эмилия Маратовна вздохнула и пошла в купе. Мшик лежал в ушанке на верхней полке, Мабруз с маман сидели на нижних и оживленно болтали.
— Украина — плохо, Армения — хорошо, — пыталась при помощи жестов объяснить маман.
— Pray, — вздыхал Мабруз.
— You сап прай after half an hour, there
[16], — сказала Эмилия, указав рукой в сторону туалета.
— Good, — вздохнул Мабруз.
— И что же ему теперь, полчаса терпеть? — посочувствовала маман.
— Он сам не захотел на вокзале сходить.
Через полчаса туалет открыли, и маман радостно воскликнула:
— Прай!
— Good, — ответил Мабруз, схватил полотенце, тряпочку и камешек и побежал в туалет.
Из туалета он вернулся мрачнее тучи, сел напротив маман и заявил, что Украина bad country
[17] и он будет делать свой «прай» в купе. При этом он указал нам всем на дверь и стал расстилать на полу тряпочку. «Экий привередливый, сукин сын», — подумала Эмилия, достала из кармана мобильный телефон, по которому было велено звонить только в самых экстренных случаях, и стала набирать Исама.
Сонный Исам взял трубку с третьего раза.
— Послушай, Исам, — начала Эмилия, — тут такая ситуация, Мабруз отказывается ходить в туалет, говорит, что там грязно, и хочет нагадить прямо в купе, объясни ему, пожалуйста, что Украина, может быть, и плохая страна, но в купе у нас не срут!
— Дай ему трубку, — сказал Исам.
Мабруз схватил телефон и начал что-то орать на арабском языке, потом негодующе посмотрел на Эмилию и передал ей трубку.
— Он помолиться хочет, — зевнул Исам, — я забыл тебя предупредить, что он верующий.
— А-а-а, — ответила Эмилия, повернулась к Мабрузу и облегченно вздохнула. — You сап pray here
[18].
Мабруз буркнул «thank you»
[19] и стал расстилать коврик.
Маман пошла в туалет, а Эмилия с Мшиком стали смотреть в окно.
— А что это за крендель лбом об пол бьется и воет? — фыркнула проводница, которая решила поинтересоваться, не хочет ли кто-нибудь в пятом купе выпить чаю.
— Уйдите, женщина, уйдите, дайте человеку спокойно помолиться, — замахала руками маман, выбежавшая из туалета.
Мшик и Эмилия стояли возле окна и рассматривали мышонка, который успел залезть в шапку-ушанку, пока Мшик лежал на полке.
— Хорошая страна Украина. И ты хороший, я тебя с собой заберу, — сказал Мшик по-арабски и погладил мышонка.
— А он чего хочет? — поинтересовалась сердобольная маман.
— Не знаю, — ответила Эмилия и улыбнулась.
— Позорище, мышей в поездах развели, стыдно-то как перед иностранцами, — вздохнула маман.
— Да ладно тебе, — ответила Эмилия.
За окном мелькали огни, где-то в конце вагона жена пилила мужа за то, что он назюзюкался с утра, Мшик гладил маленького мышонка, а из пятого купе доносилось монотонное: «Бисмилля-я-яурахма-а-анурахи-и-им, ал хам-дулиля-я-я-я-я!»
Швидко принес мне коробку конфет и предложил вечером погулять. С радостью согласилась. Пошли гулять в парк. Сидели на лавочке, ели мороженое и болтали. Хорошо с ним. Спокойно и хорошо. Интересно, как там Олька?
День шестьдесят второй
Всю ночь думала над статьей для дамского журнала. В голову пришли интересные мысли, включила свет и стала писать заметки.
Ни свет ни заря позвонила Олька и сказала, что ей нужен дизайнер.
— Зачем? — поинтересовалась я.
— Мандалу надо нарисовать, — ответили она.
— Какую мандалу?
— Ты не поймешь, долго рассказывать.
— Нет у меня таких дизайнеров.
— Ну ладно, — сказала Олька.
На вопросы о личной жизни подруга отвечала неохотно, единственное, что сказала, так это то, что буддистское течение Карма Кагью, в отличие от других, способствует полному открытию возможностей человека, главное, чтобы мотивация была правильной. Где-то я уже слышала про эту мотивацию.
Решила позвонить Нане и узнать, как она сходила в оперный театр.
— Шубу не надевала, после спектакля пошли в ресторан, выпили вина, ну, все как положено. Вечер удался.
— А какой спектакль был? — спросила я.
— А я не помню, мне скучно стало, я в тетрис на телефоне играла, — ответила Нана.
Вот те раз, человек пошел в театр поиграть в тетрис на телефоне. Странная девушка Нана.
Пока я пила чай, папа рассказал мне, что Армена переводят в Харьков на следующей неделе, Васька нашел покупателя на свою квартиру, а хозяйка Лесси теперь ни с кем не общается и стала говорить по-немецки.
— А ты откуда знаешь? — удивилась я.
— А она вчера мне сказала утром «Гутен таг!».
— А ты?
— А я немецкого не изучал, только одно слово знаю. Я улыбнулся и сказал ей «швайн», она обиделась и ушла.
