Пошли гулять все в тот же парк. Швидко сказал, что подал документы на развод, но что-то у него там не клеится. Мутит воду, наверно, не хочет разводиться. Поинтересовалась у него, почему он стал дизайнером.
— Это долгая история, — вздохнул Швидко и начал свой рассказ.
Оказывается, решение стать дизайнером возникло у него тогда, когда пропало желание быть фотографом, а это произошло после того, как где-то в восемьдесят восьмом — восемьдесят девятом году он побывал в одном чеченском ауле, куда поехал с товарищами подработать. Задача фотографов, как объяснил мне Швидко, состояла в том, чтобы ходить по аулам и делать на заказ семейные портреты, на которых весь славный род изображен в полном составе. Для этих целей добрые жители предоставляли Швидко отдельные фотографии своих родственников, из которых он вырезал головы и собирал в общую картинку на фоне гор. Однажды Швидко заказали собрать семейный портрет, на котором дедушка держит на руках маленького внука. Добрая чеченская женщина выдала ему фотографию покойного деда, здравствующего внука, которого дед так и не увидел, и еще кучу родни и попросила разместить родственников таким образом, чтобы внук лежал на руках у деда. Швидко напился и перепутал головы местами. Человек, который занимался монтажом, на такую мелочь внимания не обратил, и, когда довольный Швидко принес фотографию заказчице, выяснилось, что не дед держит на руках внука, а юный внук в бурке и папахе качает седовласого усатого старца в чепце. Женщина завопила, на крик сбежались грозные чеченцы, и неизвестно, на каком свете находился бы сейчас Швидко, если бы не его длинные, быстрые ноги.
— Из аула я бежал так, что пятки сверкали, — закончил он. — Вот после этого я и вознамерился стать дизайнером. Работа не пыльная и не такая ответственная.
Он поинтересовался, нравится ли мне моя работа и не хочу ли я заняться чем-нибудь другим.
— А надо?
— Ну, тебе виднее, я просто спросил, — пожал он плечами.
Да нет, не просто. Я с ним согласна, менеджер — это все-таки не профессия, вот дизайнер — это другое дело.
Пришла домой и тоже приняла решение стать дизайнером. Во-первых, больше платят, а во-вторых, это реальный шанс стать ближе к любимому мужчине. Ведь не секрет, что общие интересы сближают. Завтра же и начну. Поставлю себе на компьютер «Фотошоп» и буду снова рисовать своих коней.
Мама ходит по комнате, смотрит на меня и тяжело вздыхает.
— А что случилось? — спросила я.
— Да так, ерунда, — ответила мама.
Ходила еще час, потом подошла ко мне и протянула сто пятьдесят гривен.
— Я твои новые брюки испортила, купи себе новые.
— Это как испортила? — удивилась я.
— Так, в «Тайде» замочила на два часа, а потом достала, и выяснилось, что они полиняли и покрылись пятнами.
— Завтра посмотрим, пусть высохнут, — грустно вздохнула я.
День шестьдесят третий
Утром пришел ответ от редактора журнала. Советует мне и дальше сочинять свои рассказы, потому что статьи у меня не получаются. Ну и фиг с вами, не очень-то и хотелось. Ответила, что на самом деле статьи мне не интересны, я люблю писать что-то масштабное, большое, а не лабуду всякую.
Закончила очередной рассказ и разместила его в ЖЖ.
Пудель-мудель Майклуша
Майклуша был куплен на Московском рынке города Харькова, когда маман приехала забирать гостившего у бабушки Армена. На Московский рынок маман пошла, чтобы приобрести какое-нибудь заграничное шмотье, и прихватила братца. Когда братцу были куплены все чебуреки-пирожки-мороженые-шоколадки и прочая ерунда, он успокоился. Маман облегченно вздохнула и продолжила экскурс по палаткам. Выходили с рынка мама с сыном весьма довольные, с огромными пакетами, набитыми покупками. Братец нес сверток с джинсами и свитером, хотел пить-писать-какать и гулять во дворе. И надо же было в тот день прямо перед выходом с рынка разместиться тетке с корзинкой, полной щенков. Армен, завидя такое, бросился к корзинке и завопил: «Купи-и-и-и мне собаку, купи-и-и-и! Мама-а-а-а! Купи-и-и-и!»
Маман плюнула в сердцах, ибо знала, что Армен вцепится в асфальт зубами и будет орать до посинения, но своего добьется. Маман подошла к корзинке, в которой копошились черные маленькие щеночки.
— Что за порода?
— Пудель малый, хорошие щенки, с родословной, берите, совсем недорого! — заверещала хозяйка.
— А каким он вырастет? Надеюсь, не размером с колли? — поинтересовалась маман.
— Ну что вы, — улыбнулась хозяйка. — Это же малый пудель.
Маман прикинула, что слово «малый» говорит само за себя и если щенок и вырастет, то совсем ненамного. Впоследствии она была весьма удивлена, когда из Майкла вырос пес огромных, в ее понимании, размеров, поскольку была свято уверена, что малый пудель в зрелом возрасте достигает величины взрослой кошки. Но самое жестокое разочарование постигло маман, когда оказалось, что для того, чтобы у пуделя была красивая мордочка и лапки с «фонариками», его надо стричь. Об этом мама узнала спустя два месяца, когда красивая собачья морда стала зарастать шерстью. Знай она об этом в день покупки, неизвестно, как бы сложилась судьба Майклуши.
Пока маман раздумывала, как бы отвлечь сына и увести подальше, и даже сулила ему новую железную дорогу и десять машинок в придачу, один из щеночков вылез из корзинки, подполз к ней и принялся облизывать асфальт возле ее босоножек. Армен завопил еще горше: «А-а-а-а! Купи-и-и-и!» Материнское сердце дрогнуло, участь Майклуши была решена. Так у нас с братом появилась долгожданная «бабака», а у мамы еще одно дитя.
Проблемы начались в первую же ночь, когда Майклуша начал бегать по квартире и скулить. Скулил он полночи, вместе с ним скулили Армен и бабушка, решившие, что собака тоскует по своей собачьей маме и к утру непременно умрет от горя. Дедушка носился вокруг Майкла с миской, полной колбасы, сала и вареных яиц, и упорно пытался накормить собаку, причитая: «Ай, Майклуша, смотри: дедушка ест, и ты ешь». Спустя полчаса дед благополучно умял все содержимое миски, а Майкл к еде так и не притронулся. Бабушка, вспомнив слова хозяйки о том, что собака всем продуктам предпочитает борщ, побежала на кухню и стала искать в холодильнике свеклу, чтобы немедленно приготовить Майклуше поесть. Опыта обращения с домашними животными не было ни у кого из нас, и каждый старался, как мог. Маман взяла Майкла на руки и положила себе на грудь. Бабушка, не сразу сообразившая, в чем дело, и решившая, что маман хочет приложить щенка к груди, робко предложила: «А у меня сосочка есть, давай ему лучше сосочку дадим! А?»
— Ложитесь вы все уже, — вздохнула маман.
Майкл поерзал на груди, подполз к маминому уху и стал его сосать, довольно почмокивая и виляя хвостиком. Последующие два месяца Майкл спал, исключительно приложившись к маминому уху, вызывая приступы ревности у папы.
