Впрочем, Маврикий, изображаемый и воображаемый, обязан цветом кожи не столько своему африканскому происхождению, сколько имени: для средневекового общества, которое ищет в словах истинную суть вещей и существ, переход от Mauritius к maurus (черный) неизбежен. Так Маврикий Египтянин с давних пор превратился в Маврикия Мавра
[505].
Однако красильщики собираются не только под охранительной хоругвью святого Маврикия. Под хоругвь Христа они встают еще охотнее. В истории Спасителя они выбирают исключительно славный момент: момент преображения Христа, когда он является перед своими учениками — Петром, Иаковом и Иоанном. В сопровождении Моисея и Илии, он предстает перед ними уже не в земных одеждах, а во всей своей божественной славе: «и просияло лице его, как солнце, одежды же его сделались белыми, как свет
[506]». Красильщики стремились представить эти цветовые трансформации как некое оправдание своей деятельности и они часто выбирали себе в качестве покровителя или заступника Христа Преображенного. Прославлять его они начали даже раньше, чем (в 1457 году) праздник Преображения был включен Римско-католической церковью в число общецерковных: с середины XIII века они заказывают заалтарные образы или витражи со сценами преображения Христа, одетого в белые одежды, с лицом желтого цвета
[507].
Однако покровителем красильщиков становится не только Христос во славе. Иногда они обращаются к образу Иисуса- ребенка и на изображениях появляется эпизод из детства Спасителя, рассказанный в апокрифических евангелиях: его обучение у красильщика из Тивериады. Хотя этот эпизод зафиксирован в неканонических текстах, он легче поддается осмыслению и репрезентации, чем сцена Преображения, и более непосредственным образом связан с ремеслом красильщиков.
До нас дошло несколько версий этой истории на латыни и народных (особенно англо-нормандском) языках, восходящих к арабскому и армянскому Евангелиям детства
[508]. Кроме того, с XII века эти версии давали материал для иконографических изображений на разнообразных носителях: это, разумеется, миниатюра, а также витражи, заалтарные образы, керамическая плитка
[509]. Несмотря на существенные расхождения между разными версиями на латыни и народных языках, частично изданными, частично нет, все они строятся по одной и той же сюжетной схеме. Я вкратце изложу ее по нескольким латинским, уже опубликованным версиям, а также двум еще не изданным народным версиям
[510].
Иисус в возрасте семи или восьми лет обучается у красильщика из Тивериады. Учитель, которого зовут либо Исраэль, либо Салем, показывает ему красильные чаны и рассказывает об особенностях каждого цвета. Потом дает ему несколько отрезов роскошной ткани, принесенных богатыми патрициями, и объясняет, как следует окрашивать в тот или иной цвет. Поручив ему эту работу, учитель отправляется в окрестные поселения, чтобы набрать новых тканей. В это время Иисус, которому не терпится вернуться к родителям, проигнорировав наставления красильщика, опускает все отрезы в один чан и идет домой. Это был чан с синей краской (согласно другим версиям, с черной или желтой). Когда красильщик возвращается, все ткани как одна окрашены в синий (или черный, или желтый). Вне себя от ярости он бежит к Марии с Иосифом, бранит Иисуса, объявляет себя разоренным и опозоренным. Тогда Иисус ему говорит: «Не расстраивайся, Учитель, я сделаю так, чтобы каждый отрез ткани приобрел нужный цвет». Он опускает ткани обратно в чан, а потом вынимает их одну за другой и каждая из них окрашена в тот цвет, какой хотел красильщик.
В некоторых версиях Иисусу даже не требуется повторно погружать ткани в чан, чтобы они приобрели нужный цвет. В других — чудо происходит на глазах у любопытствующей толпы, которая принимается славить Бога и признает в Иисусе его сына. В третьих, вероятно, самых древних, Иисус — не ученик красильщика, а просто хулиган. Мастерская находится рядом с домом его родителей: он тайком проникает в красильню вместе с товарищами по играм и, как будто решив сыграть злую шутку, погружает одежду и ткани, которые были приготовлены для окрашивания в различные цвета, в один красильный чан. Однако он тут же исправляет свой проступок и придает каждой ткани самый стойкий и самый красивый цвет, который только можно себе представить. Наконец, согласно еще одной версии, Иисус совершает свое злодеяние, когда приходит в мастерскую к тивериадскому красильщику вместе с матерью, и именно Мария просит его исправить совершенную глупость, так, будто уже знает о его способности творить чудеса.
Какую бы версию этой истории мы ни взяли, чудо, произошедшее в мастерской тивериадского красильщика, едва ли отличается от других чудес, совершенных Иисусом в детстве, как после бегства в Египет, так и после возвращения в Назарет
[511]. В канонических евангелиях о них не говорится ни слова, однако апокрифические евангелия на этот счет не скупятся, заполняя пробелы, оставленные каноническими текстами, удовлетворяя любопытство верующих и поражая их воображение рассказами о mirabilia. Однако зачастую анекдот берет верх над притчей, и тогда извлечь из этих рассказов пастырское или богословское наставление становится непросто. Поэтому эти истории были рано исключены из канонического корпуса, а Отцы Церкви всегда относились к ним с крайним недоверием.
