Армия провозгласила своим командующим Ганнибала, и карфагенское правительство утвердило выбор войска (Polyb. III, 13, 3—4; Liv. XXI, 3, 1; Арр. Hisp. 8; Hannib. 3). Ганнибал подавил восстание карпетанов и оретанов, подчинил олькадов и вакцеев, полученными трофеями обогатил не только себя и свое войско, но и многое послал в Карфаген. После этого, по словам Полибия (III, 14, 9), никто к югу от Ибера не противостоял карфагенянам, кроме Сагунта. О положении во внутренних районах Испании источник Полибия мог иметь довольно смутные сведения, так что о полном покорении Пиренейского полуострова к югу от Ибера говорить не приходится. Но положение на средиземноморском побережье известно было хорошо, поэтому можно утверждать, что в этом районе карфагенская власть действительно распространялась до Ибера.
Считая, что он достаточно укрепил свой испанский тыл, Ганнибал в 219 г. до н. э. напал на Сагунт, совершенно будучи уверенным, что это вызовет столь желанную ему войну с Римом (Polyb. III, 17, 20; Liv. XXI, 6)
[581]. После упорных боев и восьмимесячной осады город был взят (Polyb. Ill, 20; Liv. XXI, 7-9; 11-15; Арр. Hisp. 11-12; Nep. Han. 3). И в 218 г. до н. э. началась II Пуническая война. Ганнибал со значительной частью армии перешел Ибер, подчинил племена, живущие к северу от этой реки, а затем, перейдя Пиренеи, начал свой знаменитый поход в Италию. Командовать армией, оставшейся в Испании, и практически руководить всеми делами в этой стране он оставил своего брата Гасдрубала.
Структура державы Баркидов
Начиная с 237 г. до н. э., со времени высадки Гамилькара в Гадесе, подчиненная карфагенянам часть Испании управлялась практически представителями одной семьи — Баркидами. Гамилькар и его преемники были в первую очередь командующими армией, полководцами, как подчеркивают античные авторы, называющие их οτρατηγο (например, Polyb. II, 19; III, 13,2; Арр. Hisp. 6; 8; Diod. XXV, 10) или imperatores, duces (например, Liv. XXI, 2, 3; 3, 1; 21, 1). Карфагенская олигархия боялась тиранических поползновений своих полководцев, контролировала их, посылая своих представителей для надзора за ними, жестоко наказывая в случае малейшей провинности, порой ставила во главе армии двух равноправных командиров, ненавидящих друг друга
[582]. Полководцы были лишены политической власти (Arist. Pol. II, 8, 5).
В III в. до н. э. положение изменилось. Во время I Пунической войны мы встречаем в Ливии стратегов, выполнявших гражданские функции: сбор налогов и податей (Polyb. I, 72, 2—3). Перед началом Ливийской войны так действовал Ганнон, бывший тогда стратегом Ливии (Polyb. I, 67, 1). Аналогичным было положение боэтарха, как его называет на греческий манер Полибий (I, 79, 2), на Сардинии. Видимо, в это время в практику Карфагенского государства входит институт, аналогичный эллинистической стратегии с сосредоточением в одних руках военной и гражданской власти над определенной территорией
[583].
С юридической точки зрения полномочия Баркидов, по-видимому, не отличались от этого нового вида стратегии. При полководцах находились члены карфагенского правительства (Polyb. X, 8, 1; Liv. XXVI, 51, 2). В принципе над командующим стоял сенат, отдающий ему распоряжения. Так, например, произошло в 216 г. до н. э., уже во время второй войны с Римом, когда карфагенский сенат приказал Гасдрубалу двинуться с войсками в Италию для поддержки Ганнибала, только что одержавшего победу при Каннах. Это, видимо, не входило в планы Баркидов, и Гасдрубал, не желая уходить из Испании, заявил, что в случае его ухода вся Испания станет римской. Тогда сенат послал в Испанию армию и флот во главе с Гимильконом, и Баркиду ничего не оставалось делать, как начать выполнять сенатское распоряжение. И не его вина, что, потерпев поражение, он не сумел перейти Ибер и остался в Испании (Liv. XXII, 27, 9-29, 17).
И все же фактическое положение Баркидов было относительно самостоятельным
[584]. Об этом свидетельствуют такие действия, как заключение договора с Римом, о котором уже упоминалось, основание новых городов (Diod. XXV, 10, 2), чеканка собственной серебряной и бронзовой монеты
[585]. Интересен в этом отношении и способ наследования ими власти: Гасдрубал встал во главе армии после гибели тестя по воле народа (Polyb. III, 13, 3; Liv. XXI, 2, 4; Арр. Hisp 6; Diod. XXV, 2), Ганнибала избрали после смерти Гасдрубала сами воины, а народ лишь утвердил этот выбор (Polyb. III, 13,4; Liv. XXI, 3, I, Арр. Hisp 8; Hannib. 3), Ганнибал же, двинувшись походом в Италию, просто оставил в Испании брата (Polyb. III, 33, 6; Liv. XXI, 2, 1), и мы ничего не знаем о реакции в столице. Можно говорить, что Баркиды едва ли имели полномочия, каких до сих пор не было ни у кого, но осуществляли их самостоятельно. Этому способствовали различные факторы.
В первую очередь надо отметить тесную связь Баркидов с армией. Об этом, в частности, свидетельствует случай во время Ливийской войны, когда солдатам была предоставлена возможность выбора между Гамилькаром и Ганноном; они выбрали первого (Polyb. 1,82,12). О связях Баркидов с армией говорит и выбор Ганнибала полководцем. В тексте договора Ганнибала с македонским царем Филиппом V уполномоченными контрагентами царя выступают наряду с самим полководцем и присутствующими сенаторами все карфагеняне, воюющие вместе с Ганнибалом (Polyb. VII, 9, 1; 4). Видимо, они играли роль походного народного собрания, утверждавшего клятву своего высшего магистрата и сенаторов
[586]. Такая связь с армией давала Баркидам твердую опору в их отношениях с правительством.
Вторым важным фактором было то, что Баркиды выступали не только как полководцы, но и как политические деятели, связанные с «демократической» группировкой. Уже говорилось о Гасдрубале. Но и другие Баркиды поддерживали связь с народом. Недаром Ливии (XXI, 2, 4) отмечает, что баркидская фракция пользовалась успехом больше у воинов и плебса, чем у умеренных. Роль народа в назначениях Баркидов во главе армии была велика: и Гамилькар, и его зять были провозглашены стратегами народом (Diod. XXIV, 12). А когда в Карфаген пришло известие об убийстве Гасдрубала, карфагеняне, дождавшись вестей из лагеря об избрании Ганнибала, собрали народи единогласно утвердили выбор войска (Polyb. III, 13, 4). А между тем в конце предыдущего столетия полководцев назначал сенат (Diod. XX, 10). Эти изменения были связаны с тем политическим кризисом после I Пунической войны, о котором говорилось выше. Баркиды не только пользовались поддержкой своей «партии», но и материально весьма щедро поощряли ее (Polyb. III, 17, 10; Liv. XXI, 15, 2; Арр. Hisp. 5; Nep. Ham. 5, 1).
