- У нас совсем мало времени, - крикнула она Гумбольдту. - Скоро здесь станет очень жарко. Если не ошибаюсь, Королева готова призвать на помощь свою гвардию.
Словно услышав ее слова, насекомое-матка вскинуло чудовищную голову и испустило такой пронзительный режущий уши вопль, что на мгновение все лишились слуха. Кое-кто из индейцев выронил факелы, другие зажали уши руками.
Воцарившаяся после этого тишина показалась еще более ошеломительной, и в ней, постепенно нарастая, зазвучала мерная поступь воинов - слитное клацание тысяч когтей по граниту туннелей.
Королева вновь вскинула голову, чтобы повторить призыв.
Сейчас или никогда!
Уолкрис молниеносно ринулась к на миг обнажившейся шее насекомого, держа свой дайто, как штык, на вытянутой и до боли напряженной руке. Осталось четыре метра… два…
Нанося удар, она едва сумела удержаться на ногах. Клинок по рукоять вошел в тело Королевы Нижнего мира.
Гумбольдт видел все случившееся так отчетливо и подробно, словно время внезапно замедлило свой бег. Меч вонзился именно туда, где у этих насекомых находится сердце. Огромное существо рванулось, вскинулось на дыбы, а его суставчатые конечности тем временем хватали пустоту. Грянул оглушительный вопль. Металлический трос, все еще стягивавший клешни, лопнул, загудев, как басовая струна.
Уолкрис хладнокровно извлекла меч из тела чудовища и нанесла еще один удар.
Гигантское насекомое захрипело, вздыбилось и рухнуло. По его телу прокатилась судорога - и Королева затихла.
Гумбольдт безмолвно обошел массивную голову чудовища, взглянул на отверстия трахей и, убедившись, что дыхание отсутствует, кивнул. Повелительница уку пача мертва.
Уолкрис стояла выпрямившись, опираясь на меч и тяжело дыша. Их взгляды встретились, и Карл Фридрих фон Гумбольдт склонился перед женщиной в глубоком поклоне.
Она лишь кивнула в ответ и улыбнулась. В такие мгновения слова ничего не значат.
Вернув меч в ножны, Уолкрис принялась сматывать стальной тросик с клешни мертвого насекомого. Покончив с этим, она уже шагнула к Гумбольдту, когда позади нее что-то шевельнулось. Когтистая клешня приподнялась - последний рефлекс уже безжизненного тела - и рванулась к женщине. В следующую секунду она сомкнулась вокруг талии Уолкрис. Послышался неописуемо ужасный хруст.
- Нет!!! - Гумбольдт услышал собственный голос словно издалека. Уронив факел, он бросился к ней.
Меч выпал из рук Уолкрис. Ее рот приоткрылся в беззвучном крике. Подоспевший ученый изо всех сил пытался разжать намертво стиснутую клешню, но та не поддавалась. Наконец с помощью воинов удалось развести ее зубцы на несколько сантиметров, после чего сведенные судорогой мышцы твари уступили. С зазубрин клешней прозрачными каплями продолжали стекать остатки яда.
Уолкрис в беспамятстве упала в объятья Гумбольдта. Лицо ее приобрело пепельный оттенок.
Почему, почему она на мгновение утратила бдительность? Всего один шаг вперед или в сторону - и Уолкрис осталась бы невредима. Он ли тому виной этот нелепый поклон?
Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться: ее раны смертельны. Одежда воительницы насквозь пропиталась кровью, дыхание поминутно прерывалось, пульс едва прослушивался. Если кто-либо и способен ей помочь, то это только Элиза!
Гумбольдт подхватил Уолкрис на руки и бросился ко входу в главный туннель, крикнув на ходу:
- За мной, бегом! Нужно убираться отсюда, пока не пожаловали «воины»! И не забудьте опрыскать одежду запахом насекомых!
Юпан перевел распоряжение своим людям, и ему не понадобилось повторять дважды. Вскоре все они мчались по тоннелю вслед за ученым. Лишь один из индейцев задержался, чтобы отрубить мечом коготь Королевы - в память о легендарной битве в недрах Нижнего мира.
Макс Пеппер следовал по пятам за Губольдтом.
- Могу ли я вам чем-нибудь помочь, сэр?
- Вы не могли бы понести мой арбалет и сумку с газовыми зарядами?
- Конечно!
Пеппер перехватил оружие ученого и тревожно спросил:
- Как вы думаете, она справится?
- Трудно сказать определенно, - ответил Гумбольдт. - Раны очень глубоки. Есть переломы, и очень сложные. А о последствиях действия этого яда можно только гадать. - Он помедлил и все-таки спросил: - Вы, как я догадываюсь, были близки с Уолкрис?
Редактор замялся.
- Уол - потрясающая женщина. Ничего подобного я в жизни не встречал. Хотя, признаюсь, бывали минуты, когда я с удовольствием сбросил бы ее с ближайшей скалы.
Гумбольдт кивнул.
- Можете поверить, я хорошо знаю, что вы имеете в виду…
За следующим поворотом ждали индейцы, успевшие их опередить. Юпан указал вперед и встревоженно произнес:
- Мой разведчик говорит, что главный тоннель заблокирован. Целая армия «воинов», они крайне возбуждены и агрессивны. Нападают на все, что движется, даже на своих сородичей. Запах больше не действует, мы не можем двигаться дальше.
- Очевидно, известие о смерти Королевы уже распространилось, - заметил Босуэлл. - Теперь они хотят найти и наказать виновников.
- Будем пробиваться обходными путями, - заметил Гумбольдт. Его рука мгновенно нырнула во внутренний карман куртки.
- Но как? - испуганно воскликнул Пеппер. - Если мы углубимся в этот лабиринт, нам оттуда ни за что не выбраться. Там можно проблуждать до второго пришествия.
- Не беда. У нас есть нечто, что не даст нам заблудиться, - ученый вскинул руку. На его ладони лежал небольшой поблескивающий предмет. Выпуклость в форме глаза на его поверхности слегка подрагивала и время от времени поворачивалась вокруг оси.
К счастью, крохотный кусочек серого металла, на который постоянно указывал прибор, остался в одной из сумок на «Пачакутеке», а тот в эту минуту находился у входа в расселину.
52
Дождь прекратился. По небу еще неслись рваные клочья туч, но кое-где сквозь них уже пробивался ровный предвечерний свет.
Шарлотта неподвижно лежала на палубе. Глаза ее были закрыты, а лицо повернуто к небу. Платье и блуза девушки были покрыты грязью и местами разорваны, волосы спутаны, а кожу покрывали многочисленные ссадины и порезы.
При виде этого сердце у Оскара буквально сжималось. Он так надеялся спасти ее, но, кажется, не успел. И теперь все, что он мог сделать для нее, - сидеть рядом и держать девушку за руку. Рука Шарлотты была ужасно холодной и неподвижной, и от этого на его глаза наворачивались бессильные слезы.
- Ты совсем ничего не можешь сделать? - снова и снова допытывал он Элизу. - Мы опоздали?
Колдунья только пожимала плечами.
- Я сделала все, что могла, все испробовала, - отвечала она. - Остальное зависит от самой Шарлотты. Я больше ничем не могу ей помочь.
