И ведь сказала, истово веря, что пауки наведут в поместье порядок, выбросят хлам, дабы жить в чистоте и просторе. Но восьмилапые поняли все превратно. Разделились на группы по трое и потащили обломки мебели во все отмытые ранее комнаты!
– Стоять! Я не это имела в виду! – бросила строго и грудью стала на защиту выдраенных угодий. В ответ пауки меня обежали по потолку, ничего из лап не выпуская. Горы мусора таяли на глазах, доводя меня до отчаяния.
Но это еще не повод отступать.
– Послушайте! – Я схватилась за ближайшую расколоченную тумбу, не позволяя ее забрать. – Зачем же тут все в состоянии погрома держать, дышать плесенью и пылью? Пчхи! Давайте поступим иначе. Все уберем, отремонтируем, обставим…
Они меня не слышали, тащили. И только мелкий паразит с кристаллом в лапе что-то воинственное попискивал, выдвигая свои аргументы.
– Значит, так! Либо вы немедленно этот балаган прекращаете, либо я… я, – повторила глуше, даже не зная, чем пригрозить огромным восьмилапым, – я что-нибудь ужасное придумаю!
Не успела досказать угрозы, как пауки полным составом выскочили в коридор и под писк мелкого главаря принялись голосовать.
– Пи-у-пип!
Три лапы за, семь против.
– Пи-и-ип…
Пять лап за, пять против.
– Ипи-пип.
Девять лап за, один сомневается.
– Пиуп! – подвел итог кристаллоносец и указал в мою сторону.
– Пиуп! – поддержали его остальные, и ближайший паук прыгнул ко мне. Схватил за шкирку, как котенка, и потащил в сторону, противоположную кузне.
Смутная догадка поразила, как молния. Игры кончились. Меня выгоняют! Без суда и следствия. Под покровом ночи. В непогоду!
– А ну стой! Стой, я сказала! Я запрещаю, я против… – заявила громко, но он уже не шел, бежал. – Я пожалуюсь Реггену! – пригрозила я, и меня поставили на землю. Думала, отпускают, оказалось – одевают. Вместо оброненной накидки пальто на плечи накинули, в сапоги из тапочек переобули, вручили мой кошель, сумку с парой платьев и парой-тройкой пирожков. – Ургену Врадору! – не оставила я попыток, когда меня развернули в направлении выхода. И уже не столько утверждая, сколько вопрошая, продолжила: – Буре? Ледяному демону… Соломону Дийе? Двум магам из его отряда… Торговкам?
Последнее было из разряда «а вдруг» и, вопреки всем вдругам, ничего не изменило.
Дверь за мной закрыли под напутственное «пи!». А снаружи холод, ветер, мрак и ощущение абсолютной безнадеги. Задохлик не получит воды, столица не узнает о моих пирожках, поместье не дождется ремонтных работ, а самое обидное – я не увижу щенка. Вот замерзну здесь, на пороге, или хуже того – упаду в одну из траншей, и поминай как звали. То ли Осей, то ли Злосей.
– Эх, был бы здесь лобастый, он бы с вами…
Дверь открылась, меня втащили обратно, раздели, переобули, отобрали сумку, вручили накидку, кристалл и понесли через холл, по коридору. Дверь кузни открылась и закрылась, кожу обдало теплом, мысли – морозом. И я бы долго стояла, комкая в руках накидку и отрешенно взирая на древесный узор, скол и трещину, не попроси задохлик воды и не заставь меня совесть опомниться.
Принесла, подала, спросила:
– А что это вы меня спасать не поползли? Там же был такой грохот?
– Из-за Врадора, – между глотками ответил маг.
– Это как это?
Задохлик нехотя отстранился от кувшина, посмотрел с укором, но все же сказал:
– С тех пор как ты за меня в ответе, Врадор в ответе за тебя. Случись что, он тотчас явится. На тебе маячок вызова и стихийный портал.
– Сомневаюсь. У главы контроля нынче любовь… как вариант – к перчаткам. К тому же отчего это он не явился, когда я с пауками ссориться начала?
– А ты сорилась? – вздрогнул задохлик и выплеснул часть воды на себя.
– Конечно! Из-за мусора в комнатах, и они меня чуть на улицу не выгнали! – Правильнее сказать, выгнали, но к чему детали, если я уже в кузне. Перехватила ошарашенный взгляд мага и сердито буркнула: – Чего?
– Ося, с ними не только я, даже наш король опасается спорить.
– И? – Я сложила руки на груди. – Вы что, хотите сказать, что договориться с ними нельзя?
– Можно, наверное. Но этого еще никто не смог. С самого первого дня после взрыва.
– Какого взрыва?
– А ты не знаешь? Взрыв, что потряс всю столицу восемь лет назад?
– На тот момент я была в Ллосе, – с тоской припомнила свои пятнадцать с половиной лет, – отчаянно пряталась от женихов и грозилась расправой свахе.
– Очень интересно. А поподробнее? – тут же вскинулся Регген.
– Только после детального рассказа о взрыве и поместье, – непреклонно ответила я. Потушила кристалл и устроилась под боком задохлика. – К слову, чем раньше вы начнете, тем лучше для вас.
Время не ждет. Мне еще к паукам искать подход, ибо без лобастого я вряд ли что смогу, а ссылаться на скорое появление щенка не выход.
– Хорошо, расскажу сейчас, – вздохнул маг притворно. – Принято считать, что все началось лет десять назад, но это мнение ошибочно. Все началось, когда наш величайший из королей и мудрейший из правителей поступил как глупец, решил развестись с супругой-королевой, дабы взять в жены одну из фрейлин. Влюблен был как кот и разве что с рук не ел в присутствии придворных. А в остальном он был глуп, слеп и глух, как… любой другой привороженный.
Неужели судит по себе? В темноте послышался протяжный вздох. Точно, так и судит.
– Вразумить его никто не смог, кроме тещи, – продолжил маг повествование. – Великолепная Радия Окрад, герцогиня Леройская, выкрала фаворитку короля и тайно переправила ее в другое королевство. Венценосный долго мучился, искал, обещал похитителям баснословные суммы… но тщетно. Король вернулся к жене, произвел на свет третьего, четвертого и пятого потомков, усилил охрану семьи, внес налоговые сборы в законы о вольных хартиях, превратил столицу в венец архитектурной красоты и… все бы ничего, но на десятый год изгнания фрейлина вернулась.
– Так ее не убили? – возмутилась я. Уходящая луна давала немного света, но даже в нем я заметила во взгляде мага укор.
– Ося, это был всего лишь приворот. За такое сажают.
– Неужели? И много дамочек по тюрьмам сидит?
