– Понимаю, что без предупреждения, но иначе я не мог. – Урген Врадор вошел в кузню, неся перед собой огромный сверток из одеял, подушек и походного матраса. – Тетушка решила дожать отца. И под предлогом полуразрушенного дома явилась к нему на ночлег под конвоем поредевшей охраны. Мар хмуро отмалчивается, но я уверен, что знаю причину их бедственного положения. Да, Ося? – вопросил он, но ответа не дождался.
Я как зачарованная смотрела в бурлящее золото графских глаз, а он – на мои прикушенные от восторга губы.
– Как вы понимаете, в гостиницу мне нельзя, в отдел также. А о том, чтобы остаться у отца, и речи быть не может. Тетушка все еще зла, видеть меня не желает. – И пробираясь в угол поближе к печи и к нам, замершим на столе и у стола, глава контроля радостно добавил: – Поверьте, вы меня не заметите. Я не храплю, не соплю…
– Я его сейчас убью, – прошептал задохлик, так и не проверив силу антидота.
– Сомневаюсь. Я тебе нужен. Как куратор, врач и адвокат. – Врадор кинул одеяла на пол, кое-как расправил и активировал над ними белый полупрозрачный купол. Обошел по кругу, из-за плеча покосился на мага. – А теперь скажи, он защитит меня от местных ползунов?
– Нет.
– А если так? – В полусферу неурочный визитер бросил нечто мелкое и красное, отчего магическая защита уплотнилась и расширилась. Засияла тысячью огней.
– Да даже если так, – ответил Регген. Отступив от меня, он швырнул в магическое творение что-то черное, сорванное с ремня.
Купол стал непроницаемым и светло-голубым, маги – заинтересованными. Как двое дошколят, познающих мир путем проб и ошибок. Глаза горят, руки чешутся, особенно у графа. Сдается мне, о поцелуях и одной очарованной гномке забыто, придется самой слазить со стола.
– Проверим? – предложил глава контроля, словно бы не он был сегодня сбит каретой, не он прятался на задворках города, а затем висел вниз головой. – Если слизни купол не пробьют, с меня билеты на воздушный круиз.
Регген с сожалением глянул на меня, а затем с железной решимостью – на визитера.
– А если пробьют – отправляешься спать в «Старый феникс», – сказал и улыбнулся, будто бы не он два часа связанным лежал. А хотя он там выспался наверняка. – Урген, о секретности не беспокойся, с хозяином таверны я все улажу… В крайнем случае подожгу! На что не пойдешь, чтобы уничтожить улики, подтверждающие твое пребывание в столице.
Правильно, мало самому главному стражу разнесенного мною дома, нужно еще и все его пожитки в заколдованной таверне спалить.
– А может, не надо?
Я с беспокойством посмотрела на Врадора, он с воодушевлением на меня и вдруг выдал:
– Согласен!
– Вот и хорошо.
Они хлопнули по рукам. Забрали купол и направились в подвал, громко обсуждая плюсы и минусы магических полусфер, гибкость двоичных рун и сложность их подзарядки. Переодевалась я под затихающие звуки их шагов на лестнице, а засыпала под глухую и далекую ругань Врадора, смех Реггена и перекаты каменной брони по подвальным просторам. Пару раз сквозь сон слышалось тихое рычание лобастого и мрауканье рысенка, однако звучали они без тревоги.
Глава двадцатая
Проснулась от ощущения пристального взгляда и нетерпеливого ожидания, следом уловила запах какао и тяжесть маговской руки на бедре.
– Ося? – позвали меня хриплым приглушенным голосом и погладили по этому самому бедру. – Ты спишь? – Удивительный вопрос, а вслед за ним не менее удивительная просьба: – Не спи.
– Чего тебе? Вам…
– Лучше на «ты». – Судя по голосу, Регген улыбнулся.
– Не заслужили…
– У меня какао есть.
– А совести нет… – не вняла я его словам, повернулась на другой бок, обняла подушку, намеренная спать. Нутром чую, сейчас рань предрассветная, а для некоторых одержимых – предсмертная. Продолжит настаивать, я его точно побью… подушкой и придушу одеялом.
– Ося, – он придвинулся ближе и в этот раз погладил по плечу, – проснись, очень прошу.
– Зачем?
– Чтобы проверить антидот.
– А до обеда подождать нельзя?
– В обед может быть поздно.
Но поздно стало раньше. Регген только-только поставил что-то звякнувшее ложечкой на стол, коснулся моей шеи, горячими пальцами провел по щеке, когда громкий стук во входную дверь эхом разлетелся по поместью, спугнув мага и развеяв мой сон. Я резко села на тюфяке.
– Откроете?
– Нет!
В ненасытном и до боли знакомом поцелуе он приник к моим губам. И долго отчаянно целовал, держась за меня как утопающий за соломинку, забирая дыхание, вырывая тихий стон из груди, вознося к золотисто-розовым облакам… с которых я рухнула, стоило графу ослабить напор и отстраниться.
– Проклятье!
– Что?
– Я… я…
Несчастный и растерянный, он смотрел на меня потухшим желтым взглядом и не знал, что сказать.
– Опять «прости, Ося»? – спросила, уже понимая – да, опять. Поправила ночную рубашку, сползшую с плеча, застегнула ворот. И не добившись от него ответа, надела платье и пошла открывать раннему гостю. Преодолела кузню, коснулась дверной ручки, прежде чем меня остановил тихий окрик:
– Стой!
Миг, и я вновь прижата к маговской груди чуть дрожащими горячими руками. Пустая бутылочка антидота на полу и решимость на лице Реггена были предзнаменованием новой проверки, а протяжный стон у самых моих губ – ее завершением. Он так и не коснулся меня, обдав горячим дыханием, окинув разочарованным взглядом.
– Не подействовало?
Сглотнул и зажмурился.
– Стало только хуже. Прости…
– Ага, уже.
Я отстранилась, поправила платье, кое-как пригладила волосы и распахнула дверь кузни, когда в поместье стремительным шагом ворвался капитан Досан Маррет, с синими тенями у глаз, в расстегнутом мундире и сползшем с плеч плаще. Он был зол, как демон, бледен, как привидение, а приветствие начал с упрека:
– Как вы могли? За что?! Чем я так провинился, что вы порекомендовали меня генералу? – Он шел на нас, не замечая рытвин под ногами, повылазивших со всех углов пауков и слизней, выглянувших из подвала. – Семь часов… Семь! Часов. Подряд. Я должен был тестировать главу контроля, подсевшего на магическую дурь.
