Книга Бэтмен. Ночной бродяга, страница 2. Автор книги Мари Лу

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бэтмен. Ночной бродяга»

Cтраница 2

— Никакой веры в меня, Альфред, — легкомысленно заметил Уэйн, — ведь это ты сам и научил меня водить.

— Разве я учил вас водить, словно вы одержимый?

— Обученный одержимый, — уточнил Брюс, плавным движением поворачивая руль. — К тому же, это подарок от автоконцерна, и он под завязку набит техническими наворотами от «УэйнТех». И сегодня я сел за руль с единственной целью — продемонстрировать системы безопасности машины во всей красе.

Альфред вздохнул.

— Да, я помню.

— И как же я смогу сделать это подобающим образом, если сначала не выясню, на что способен этот шедевр?

— Одно дело — демонстрировать преимущества систем безопасности «УэйнТех», совсем другое — дразнить смерть, — ответил Альфред еще более сухо, чем обычно. — Люциус Фокс попросил вас приехать в этой машине на вечеринку, чтобы пресса смогла надлежаще осветить это событие.

Брюс заложил еще один крутой поворот. Бортовой компьютер молниеносно просчитал дальнейший маршрут, на ветровом стекле появились и сразу исчезли несколько полупрозрачных строчек с расчетами. Машина с необычайной точностью откликалась на движения руля, поскольку бортовой компьютер считывал окружающую местность до мельчайших деталей, и была идеально синхронизирована с дорогой.

— Именно этим я и занимаюсь, — настаивал Брюс, широко распахнув глаза, — я пытаюсь успеть туда вовремя.

Альфред трагически покачал головой и смахнул пыль с подоконника в усадьбе Уэйнов. Солнечный свет раскрасил его бледную кожу в золотые цвета.

— Я убью Люциуса за то, что он счел эту идею хорошей.

На губах Брюса заиграла любящая улыбка. Иногда ему казалось, что Альфред своим внимательным, усталым взглядом холодных голубых глаз напоминает лесного волка. За последние годы волосы его опекуна украсила седина, а морщинки в уголках глаз стали глубже. Молодой Уэйн задумался, не он ли стал тому виной, и от одной мысли об этом слегка сбавил скорость.

Наступило то самое время вечера, когда люди могли заметить отправляющихся на ночную охоту летучих мышей. Когда Брюс добрался до центра города, он различил отразившиеся на фоне тусклого неба силуэты. Зверьки выбирались из самых темных уголков Готэма, чтобы присоединиться к своим сородичам.

Брюс испытал знакомый приступ ностальгии. Его отец как-то сказал, что во всем Готэме едва ли найдется более подходящее место для летучих мышей, чем их усадьба. Уэйн до сих пор помнил, как сидел в детстве на крылечке возле дома, позабыв об игрушках, и с раскрытым ртом наблюдал за тем, как на закате тысячи зверьков огромным роем взмывали в небо. Отец говорил, что каждая мышь обладает индивидуальным сознанием, и все же вся стая умудрялась перемещаться удивительно синхронно.

При этом воспоминании Брюс покрепче сжал руль. Его отец должен был сейчас быть здесь, сидеть рядом с ним на пассажирском сиденье и вместе с сыном наблюдать за летучими мышами. Но это, естественно, было невозможно.

Чем ближе юноша приближался к центру, тем мрачнее становились улицы. В конце концов небоскребы полностью скрыли заходящее солнце, погрузив город в тень. Брюс миновал башню Уэйна и финансовое здание «Секо», по соседству с которым на бульварах кучковалось несколько палаток. Какой разительный контраст — столь явное проявление бедности в такой близости от роскошного маяка финансового мира. А неподалеку, под наполовину отремонтированным Готэмским мостом, хаотично ютилось несколько ветхих, бедных домов.

Во времена детства Брюса город выглядел иначе. Брюс запомнил Готэм как внушительные джунгли из стали и бетона. Здесь ездили дорогие машины и козыряли швейцары в черных пальто, царили ароматы свежей кожи, мужской туалетной воды и женских духов. Здесь сверкали лобби изысканных отелей, а городскую гавань освещали палубы ставшей на якорь прогулочной яхты.

Когда рядом были родители, маленький Брюс видел только хорошее. Он не замечал граффити на стенах, мусор в канализации, брошенные тележки, забившихся в темные углы людей и монетки, звенящие в бумажных стаканчиках. Он был беззаботным ребенком, он получал только ту часть Готэма, которую можно было купить за нужную цену, и даже не догадывался, что город способен сделать с теми, кто не может заплатить.

Все изменилось в ту роковую ночь.

Брюс знал, что мысли о родителях будут мучить его в день открытия целевых фондов. Но как бы он ни готовился, воспоминания продолжали оставлять глубокие раны на душе.

Брюс свернул на дорогу, ведущую к Беллингем-Холлу. От тротуара вверх по ступенькам вела красная ковровая дорожка, которую со всех сторон обступили репортеры. Их камеры уже нацелились на подъезжающую машину.

— Мастер Уэйн.

Брюс понял, что все это время Альфред продолжал говорить с ним о безопасности.

— Я слушаю, Альфред.

— Сомнительное утверждение. Вы слышали, как я просил вас назначить на завтра встречу с Люциусом Фоксом? Вам предстоит работать с ним все лето, уже пора хотя бы начать прорабатывать детальный план.

— Слушаюсь, сэр.

Альфред замолчал и наградил Брюса суровым взглядом.

— И ведите себя прилично сегодня вечером. Договорились?

— Я планирую постоять в уголке и не высовываться.

— Очень смешно, мастер Уэйн. Ловлю вас на слове.

— Что, даже не поздравишь меня с днем рождения, Альфред?

Только теперь на губах дворецкого выступила улыбка, смягчившая его суровые черты.

— Поздравляю вас с восемнадцатилетием, мастер Уэйн, — он разок кивнул, — и все-таки вы сын своей матери, раз организовываете такое событие. Марта бы очень гордилась вами.

При упоминании матери Брюс на мгновение закрыл глаза. Марта Уэйн никогда не отмечала свой день рождения. Вместо этого она устраивала благотворительный аукцион, все собранные средства от которого шли прямиком в Фонд правовой защиты Готэма, общественную организацию, помогавшую людям, которые не могли самостоятельно защищать себя в суде. Теперь, когда ответственность за состояние Уэйнов официально была возложена на его плечи, Брюс собирался продолжить традицию.

«И все-таки вы сын своей матери». Но Брюс только отмахнулся от этой похвалы, не зная, как на нее реагировать.

— Спасибо, Альфред, — ответил он, — не жди меня сегодня.

Брюс нажал отбой, остановился перед входом и несколько секунд просто сидел в машине, усмиряя эмоции, пока журналисты что-то кричали ему с улицы.

Он вырос в центре внимания, пережил годы, наполненные газетными заголовками о нем и его родителях. «Восьмилетний Брюс Уэйн — единственный свидетель убийства его родителей! Брюс Уэйн унаследует целое состояние! Восемнадцатилетний Брюс Уэйн отныне самый богатый подросток в мире!» И так далее и тому подобное.

Альфред был вынужден оформлять ограничительные предписания фотографам, нацелившим объективы своих фотоаппаратов на окна усадьбы Уэйнов, а как-то раз Брюс прибежал домой из младшей школы в слезах, напуганный чересчур ретивым папарацци, чуть было не задавившим наследника семьи Уэйнов на своей машине. Первые годы Брюс пытался скрываться от журналистов. Но спрятавшись в собственной комнате, он никак не помешал таблоидам придумывать новые сплетни.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация