— Я не люблю стоять в сторонке, чувствуя себя беспомощным, — ответил он, — я хочу понять, почему.
— Ммм, — пробормотала Мадлен, будто задумавшись. Она повернулась так, чтобы Брюс мог частично видеть ее прислоненное к подушке лицо, но глаза девушки по-прежнему были закрыты.
— Для человека, у которого есть все, у тебя очень неспокойно на сердце.
Брюсу оставалось только стоять и смотреть. Как она догадалась? Расслышала в его тоне, в его словах?
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, но девушка уже потеряла к нему всякий интерес. Ее грудь мерно вздымалась и опускалась, словно Мадлен все-таки уснула.
Потребовалось несколько минут, чтобы Брюс, наконец, смог оторвать от нее свой взгляд и направиться обратно. Но перед глазами по-прежнему стоял ее образ — изящная фигурка, свернувшаяся калачиком на кровати. Свои последние слова она сказала без доли насмешки или сарказма. Они были искренни.
Это были слова человека, который каким-то образом понимал его.
Глава одиннадцатая
— Ты идиот.
— Я хотел, чтобы она мне доверилась.
Сидящая в своем кресле Драккон поморщилась и уронила прямо перед Брюсом унылый сэндвич. Несколько лежащих в стопке на краю стола бумаг разметались по воздуху.
— И выдал ей всю задумку? Даже не попытался солгать? На записи рядом с твоими словами нет ничего.
— Она уже знала правду, — ответил Брюс, — я понял это по ее глазам. Вы же хотели, чтобы я завоевал ее доверие, не так ли?
— Не пытайся предполагать, что я от тебя хотела, — рявкнула Драккон.
— Не взрывайтесь на меня за то, что я говорю правду.
Драккон всплеснула руками и потерла лицо.
— Вот что получаешь, когда поручаешь ребенку выяснить для тебя что-то полезное.
Брюс наклонился и пристально уставился на детектива.
— Дайте мне еще один шанс поговорить с ней. Она бы не закончила нашу беседу таким образом, если бы у нее не было желания снова поговорить со мной. Ей было любопытно. Я почувствовал это по ее тону.
— Не верь ни единому ее слову.
— Да вы с ней ни разу и не разговаривали.
— Я разговорила немало преступников, — ответила Драккон, — Мадлен выдает тебе стратегические предложения, поворачивает против тебя твои же вопросы, она хочет узнать, почему ты проявляешь к ней интерес. Она интригует тебя своим последним наблюдением о тебе. Она могла бы попытаться заманить тебя разговором о твоих родителях.
— Не смейте.
Даже Драккон на мгновение заколебалась, понимая, что пересекла черту. Женщина вздохнула, на лице промелькнула виноватая гримаса.
— Прости, Брюс, — произнесла она более мягким тоном. — Я хотела сказать… не стоит верить всему, что ты слышишь. Если ты позволишь ей управлять беседой в том направлении, которое выбирает она, ты будешь играть ей на руку, а не наоборот.
Брюс открыл было рот, чтобы поспорить, но быстро передумал. Драккон была права. И если он не будет вести себя осторожнее, детектив может вообще отстранить его от расследования или и вовсе освободить от обязанностей на подвальном этаже. А это означает возвращение к обычным условиям его срока в «Аркхэме», то есть к бесконечным дням, полным тяжкого труда. Он представил, как изящные руки Мадлен заплетают косу, изгиб ее шеи, когда она повернулась к нему и улыбнулась своей нервирующей улыбкой. В ее глазах скрывалась тайна, а за последними, столь личными словами таилась невысказанная скорбь. Ему было просто необходимо узнать о ней больше, чтобы выведать секреты, которые девушка не раскрывала полиции.
— Я буду осторожнее, — наконец, сказал Брюс. — Обещаю. И я буду прислушиваться к вашим рекомендациям.
* * *
С каждым новым визитом Брюса вниз подвалы «Аркхэма» казались все более узкими и душными.
Когда юноша в следующий раз остановился напротив окна камеры Мадлен, девушка сидела на кровати, обхватив руками колени и уставившись в никуда. Брюс сложил свои принадлежности в углу, засунул руки в карманы и подошел к двери. Оказавшись рядом со стеклянным окном, он вытащил обе руки из карманов и продемонстрировал узнице.
— А я уж подумала, что они перестали тебя посылать, — произнесла Мадлен прежде, чем он смог собраться с мыслями. Она медленно повернула голову: опять эти глубокие, темные глаза. Когда они встретились взглядами, девушка так пристально посмотрела на Брюса, как будто обыскивала его мысли.
— Сегодня без прослушки, — постановила она.
— Как ты можешь быть в этом уверена?
Мадлен пожала плечами.
— Та детективша была злее со мной, чем обычно. Она бы не была так раздражена, если бы знала, что потом сможет выудить информацию через тебя. А это означало, что она не попытается снова нацепить на тебя микрофон.
Мадлен положила подбородок на колени. В такой позе она показалась Брюсу пугающе невинной.
— Она хотела снять тебя с расследования, не так ли?
Брюс поморщился. Похоже, Мадлен способна предвидеть любую мысль в его голове.
— Да, — согласился он.
— Так зачем же ты вернулся?
«Не верь ни единому ее слову», — неоднократно предостерегала его Драккон. Но последние фразы девушки продолжали эхом раздаваться в ушах Брюса.
— Я думал о том, что ты сказала мне в наш последний разговор, — начал он, — о том, как ты это сказала.
Мадлен состроила невинную физиономию.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты сказала, что у меня очень неспокойно на душе, — он понизил голос, — я расслышал изменение в твоем голосе, как будто… как будто между нами есть что-то общее.
Девушка прислонилась щекой к руке.
— Нет, — ответила она, — я просто знаю, что сталось с твоими родителям. Все об этом знают, не так ли? Я всего лишь выразила тебе свои соболезнования таким вот образом. Ты принимаешь соболезнования от таких, как я?
Она снова улыбалась своей ленивой, всезнающей улыбочкой, которая как будто говорила, что девушка нашла нечто интересное и хочет с этим позабавиться. Но на этот раз она говорила о его родителях. «Не позволяй ей вести беседу», — наставляла его Драккон. И, как и предсказывала детектив, сейчас Мадлен играла с его прошлым.
— Не нужны мне твои соболезнования, — ответил Брюс, — я всего лишь пытаюсь понять тебя.
— Как это мило, — пробормотала она. Ее темные глаза прятались за густыми ресницами. — В следующий раз захвати цветы. Ты вообще что-нибудь знаешь о соблазнении?
— Ты забавляешься со мной.
Девушка улыбнулась шире, обнажив белые зубы.
— О, я была бы не прочь позабавиться.
К раздражению Брюса, его щеки покраснели. Что он вообще тут делает, пытается выбить из нее информацию? Мадлен Уоллес была заключенной в лечебнице «Аркхэм». У нее в прямом смысле слова были не все дома. И вот она играет с ним в какую-то изощренную, полную флирта игру. Она хладнокровно убила троих человек, перерезала им глотки с точностью, достойной хирурга-психопата. Брюс неожиданно почувствовал себя полным дураком просто потому, что спустился сюда и ждал от нее хоть какого-то логичного ответа. Ничего из того, что она уже сказала, ничего из того, что скажет в будущем, ничего из этого не принесет никакой пользы. Нужно сменить тактику.
