«Мой личный царский двор», – думала она.
Часть воды задерживалась в чаше, образованной валунами, превращаясь в довольно большую тихую заводь, защищенную от бурного потока. Сифэн потрогала воду пальцами. Она была горячей, но не слишком – ее прикосновение к огрубевшей коже действовало успокаивающе. Тогда Сифэн решительно опустила в водоем всю руку, с наслаждением пропуская сквозь пальцы шелковистую на ощупь воду и растворяясь в безмятежности этого затерянного тайного места.
Сидя на булыжнике, Сифэн смотрела на ревущий поток, ее тревога таяла. Пол пещеры покрывал толстый слой пыли, на котором отпечатались только ее собственные следы. По-видимому, сюда годами никто не наведывался… или, может быть, веками.
Ступени означали, что в свое время этот источник был кому-то известен. Скорее всего, в давние времена здесь совершал омовения один из предков Императрицы, но потом про источник забыли, или же он стал недосягаем.
Сифэн было приятно думать, что никто не сможет отыскать ее в этом месте, что это скрытое ото всех святилище принадлежит ей одной. Она сняла с себя мокрую от дождя одежду, разложив ее на камнях для просушки, горячий воздух ласкал ее кожу. Опустив ноги в водоем, она нащупала пальцами неглубокое дно, затем погрузилась в воду всем телом, ловя ртом горячий воздух. Привыкнув к тяжелому, резкому запаху воды, Сифэн ополоснула ею лицо и волосы.
– Это моя собственная позолоченная ванна, – сказала она в темноту.
Ей показалось, что льющийся из трещин в потолке свет замигал, и по коже у нее пробежал холодок – ощущение было похожим на то, что она в свое время испытала на поляне тэнгару. Это было древнее место, хранящее память о былом, – пещера, высеченная в скале в те времена, когда боги сотворили мир и царства рождались и исчезали. Под водой вибрировал поток магии, и ей казалось, что, если она позволит, этот поток может проникнуть к ней в тело и слиться с ее кровью.
Нагая, она вышла из заводи и, глядя на водопад, повторила жест госпожи Сунь, погладив свой гладкий обнаженный живот. Пар клубился вокруг ее тела, и она вглядывалась в зеркальную гладь воды, уверенная, что нет никого на свете прекраснее того отражения, которое она в ней видела. Лицо, подобное цветку ранней весной, плавные линии грудей и бедер, напоминающие силуэт драгоценной мраморной вазы.
Никто, даже госпожа Сунь в своей соблазнительной притягательности, не мог соперничать с ней.
– Прекраснейшая, – произнес голос внутри нее.
Лицо Сифэн, отражаясь в воде, казалось бледной луной в вечернем небе. В мерцающем свете она ощущала себя богиней. Она была ожившей поэмой, а каждая жилка в ее теле – строкой.
Как не права она была, сомневаясь в своем предназначении, думая, что карты могут ошибаться. Борьба, трудное начало были лишь испытанием ее воли, ее решимости на пути к трону.
Наипрекраснейшая из всех.
– Тебе нечего бояться, – проворковала она. Хотя она произнесла эти слова сама, но явились они из иного места, из другого мира.
Кружение потока отзывалось скольжением внутри нее.
– Ты должна лишь слышать меня и делать то, что я прикажу. Доверься мне. Я помогу тебе, дитя, – произнес голос, и он так был похож на Гумин, что Сифэн зарыдала, простирая руки к лицу во тьме, испытывая только любовь и страстное желание увидеть тетку.
Ее тетка была здесь, и она хотела ей помочь. Она никогда больше не будет ее бить, она полюбит ее материнской любовью. Вместе они победят всех врагов. Сифэн жалела, что у нее нет с собой связки курений, спрятанной под подушкой, ведь дым от них, смешавшись с паром, быть может, помог бы ей увидеть Гуму еще раз.
Откуда-то донесся еле слышный звук. Сифэн быстро повернула голову, и магия рассеялась от ее движения.
Она снова была одна, в темноте никого и ничего не было.
22
– Ты что такая сонная сегодня? – рявкнула мадам Хун.
Сифэн терла слезящиеся глаза.
– Простите. Меня мучили кошмары…
– А ты работай прилежней, а не то я тебе предоставлю еще одну причину для кошмаров.
После чего женщина повернулась к другой девушке, чтобы и ей устроить выволочку.
Сегодня Сифэн работала с дюжиной других служанок в покоях госпожи Сунь, отскребая деревянные лакированные полы. Она опустила тряпку в ведро с водой; несколько капель, выплеснувшихся ей на лицо, возможно, помогут ей не заснуть за работой. Мадам Хун торопила их сегодня во время утренней молитвы и завтрака, так как надо было срочно навести образцовый порядок в жилище наложницы.
Сифэн подавила очередной зевок. С тех пор, как неделю назад она нашла горячий источник, у нее не было ни одной ночи нормального сна. Ей постоянно снилось водяное зеркало и шепот твари: прекраснейшая. В некоторых снах ей являлась Гума с кровоточащей раной на груди. В других – мужчина, слишком высокий, чтобы принадлежать к человеческому роду, вставал из воды и говорил ей о чем-то, но, проснувшись наутро, она никогда не могла вспомнить, что он сказал.
– Ни на что не годная тупица! – кричала мадам Хун на очередную девушку.
Сифэн принялась скрести пол с удвоенной силой, не желая стать очередной жертвой этой женщины. Работая, она вновь обратилась мыслями к горячему источнику. Найти выход из туннеля оказалось непросто. Она расцарапала руки, карабкаясь по скользким камням наверх, к главному коридору, кроме того, пришлось солгать страже о том, что ее послала с поручением госпожа Сунь, для того чтобы ее пустили обратно в город женщин; но оно того стоило. Она сделала бы это снова не раздумывая, чтобы только опять увидеть в удивительном водяном зеркале свое отражение – прекрасное, царственное и победоносное.
«Однажды я уже действовала решительно – для Вэя, – думала она. – Теперь я должна это сделать для себя».
Она получила доступ во дворец, дерзнув предстать перед Наследным принцем. На этот раз ей нужно проделать то же самое с Императором Цзюнем.
Пришло время встретить свою судьбу.
– Ты не выглядишь как служанка, – окинув ее подозрительным взглядом, прошептала одна из горничных, когда мадам Хун повернулась к ним спиной. – Ты новенькая?
– Можно сказать и так.
Сифэн не стала вдаваться в подробности. Никому, и уж тем более – уродливой служанке – не следовало знать, что она находится здесь с особенной целью. У госпожи Сунь не было для нее поручений на сегодня, поэтому она сама вызвалась участвовать в уборке, чтобы попасть в ее покои.
Мадам Хун захлопала в ладоши, чтобы привлечь внимание.
– Прекращайте работу. Берите свои ведра и уходите. Поторапливайтесь.
Она быстро взглянула на светильники: свечи в них догорали. Служанки в спешке повиновались, но, отвернувшись от них, мадам Хун заметила, что Сифэн, подхватив поднос с хурмой, направляется во внутренние покои наложницы.
