– Незначителен?
– Ваше величество в этом году заключили мирный договор с Камацу, другие правители недовольны им. К примеру, царица Даговада, которая поставляет для вашего войска прекрасных лошадей в обмен на вашу поддержку в войнах за восточные земли. Она и ее сестра, царица Камацу, не общаются друг с другом в течение уже очень долгого времени.
Уголки его рта поползли вверх, как во время их разговора в Праздник Любования Луной.
– Каким образом вам стали известны эти незначительные обстоятельства? Вы снова слушали разговоры евнухов?
Она не снизошла до ответа на этот вопрос.
– Царица не посмеет начать с нами войну. Она знает, что наше войско численно намного превосходит ее армию, тем не менее мы не можем позволить, чтобы она стала нашим врагом.
– Ее подданные выращивают лучших коней на континенте, – Император погладил короткую бородку. – Тем не менее в качестве контраргумента в споре она может созвать племена и посадить их на этих лошадей. Она все еще в состоянии выставить довольно многочисленное войско.
– В любом случае мы не можем настраивать ее против себя, так же как не можем нарушить договор с Камацу. Оба решения приведут к войне и разорвут торговые соглашения о покупке слишком важных для нас товаров. Нам необходимо сделать жест в сторону Даговада, показывающий, как высоко мы ценим дружбу с ними. Продемонстрировать, что мы уважаем царицу, но наши отношения с другими царствами касаются только нас.
Император Цзюнь, как она и предполагала, казался удивленным из-за использования ею слов «мы» и «наш».
– Поэтому вы устраиваете праздник в честь царицы и собираетесь послать к ней весной посольство с дарами вроде пряностей и древесины.
Сифэн подняла бровь.
– Это хорошее решение, ваше величество, и я думаю, что ваши советники сразу же с ним согласились. Тем не менее вы нашли время, чтобы узнать мнение Императрицы, зная, что она не скажет вам ничего нового по сравнению с тем, что вы и так уже решили. Умение поддерживать хорошие отношения – часть стратегической игры, и вы владеете им в совершенстве.
Его глаза засияли, и она тихонько выдохнула.
Некрасивая курносая служанка принесла чай.
Она споткнулась, от счастья оказаться в присутствии Императора вид у нее был одновременно восторженный и испуганный. Она не отрывала от него полных восхищения и обожания глаз, но он смотрел только на Сифэн.
Когда служанка вышла, он пересел поближе к Сифэн и настоял на том, чтобы самому налить ей чаю. Он передал ей чашку из тонкого фарфора, коснувшись пальцами ее руки.
– Могу ли я теперь рассказать вам, какой вы мне представляетесь?
Он изучал ее так же, как она его. Его блестящие влажные глаза, казалось, оставляли теплый след у нее на коже, однако, она сумела сохранить самообладание.
– Ваше величество вольны делать все, что только пожелаете.
– Я вижу гордую женщину, уверенную в себе и смелую. Возможно, немного замкнутую. Я слышал, что вы происходите из бедной семьи, но при этом вы разговариваете со мной на равных.
Когда он наклонился вперед, Сифэн уловила знакомый запах хвои и сандалового дерева, как будто она находилась посреди леса, а не рядом с мужчиной.
– Вы созданы для великих дел, и вам это известно. Так же как и я, вы понимаете, что богатство и происхождение ничего не значат, если человек не способен сам доказать, чего он стоит, – продолжая разглядывать ее, Император Цзюнь поставил на стол чашку с нетронутым чаем. – Я наблюдательный человек, Сифэн. Люди думают, что из-за своей молодости и положения, которое я занимаю, я не замечаю разных частностей. То, как глядит на меня ученый, спрашивающий себя, известно ли мне и заботит ли меня, что у его семьи осталась еда только на один раз, после чего им придется голодать. Или как мои министры шушукаются у меня за спиной о том, что мои приказания слишком суровы. Однако великими нас делают трудные решения. Благодаря им мы становимся тем, что мы есть.
Он сидел достаточно близко к ней, чтобы прикоснуться, провести пальцами по нежной коже запястья. Его умные глаза вглядывались в ее лицо, суть которого была скрыта бархатистой тьмой, но он не дрогнул от увиденного.
А потом в уголках его глаз появились морщинки, и перед ней опять оказался привлекательный мужчина с насмешливым взглядом, которого она однажды видела склонившимся над картой.
– Я тоже не могу похвастаться знатным происхождением. Я принадлежу к захудалому дворянскому роду из Священной Степи, и во мне имеется не более одной-двух капель царской крови, той, что, неразбавленная и чистая течет в жилах моей жены, – заговорил он снова. – Мой отец отправил меня ко двору в надежде, что я сделаю карьеру министра, но мой взгляд был устремлен выше. Не правда ли, я превзошел его ожидания?
Сифэн не удержалась от ответной улыбки. Они были похожи как два кусочка ткани, вырезанные из одной штуки материи: хлопок, стремящийся стать шелком.
– Вы сумели расположить к себе старого Императора.
– В достаточной степени для того, чтобы он назначил меня своим преемником перед смертью, завещав мне жениться на его вдове. Но я никогда не достиг бы таких высот, не будь у меня веры в себя. Я знал, что достоин этого, несмотря на низкое происхождение, – он пристально посмотрел на нее. – Моя душа чувствовала, что моя судьба – стать правителем этого царства. Судьба дала мне троих пасынков, никто из которых не желает принять корону, даже наследник не хочет этого. Вы верите в судьбу?
– Она управляет моей жизнью, – честно ответила она. – Я верю, что все в нашей жизни изначально предопределено, и наша цель состоит в том, чтобы делать каждый раз правильный выбор, который приведет нас в конце концов к осуществлению предсказанной судьбы.
Теперь его взгляд стал серьезным. Ей хотелось провести пальцами по его щеке. У нее никогда не было никого, кроме Вэя, ей и не нужен был никто другой. Но сейчас она с легкостью могла представить себе вкус его поцелуя, силу и властность, с которой этот мужчина будет целовать ее. Он перевел взгляд с ее губ на глаза, и ей стало любопытно, не задумывается ли и он о вкусе ее губ.
– Хотите знать правду? – прошептал он. – Даже по прошествии стольких лет у меня нет чувства, что здесь мое место. Моя кровь осквернена родством с обычными людьми. Я не являюсь прямым потомком Царя Драконов и не слишком истово поклоняюсь богам.
Сифэн опустила глаза, обдумывая правильный ответ, как будто его можно было отыскать в некоем пыльном уголке ее сердца. Но ответ не приходил. Он умер той ночью возле горячего источника, когда она отдалась тьме; теперь ее сердце заполняла одна лишь пустота.
– Моя семья никогда не была набожной, – сказала она. – Моя тетка… моя мать молилась только, если ей было что-нибудь нужно. И у меня никогда не было ощущения, что Владыки-Драконы слышат меня, как бы горячо я ни молилась, пытаясь через молитву найти в себе лучшую сущность.
