Наталия была права.
– Я все равно ей не верю.
Она взяла у него цветок, который он мучил, и заложила его за ухо.
– Дай ей время. Она твоя охана, твоя семья, а семья означает, что никого не бросают и не забывают.
Его губы скривились. Он сорвал еще один цветок с куста.
– Ты цитируешь мне «Лило и Стич»?
– Отлично. Я ценю твой юмор.
– У меня сын шести лет.
– Да, это так. – Она взяла его руку в свои ладони, без слов прося отдать ей цветок. Он повиновался, и она заложила цветок ему за ухо. Лепестки, щекотавшие ему щеку, легчайшее прикосновение ее пальцев к чувствительной коже, теплое дыхание Наталии на подбородке заставили Джеймса резко втянуть в себя воздух. Чувства пронзили тело, пробуждая, как будто он долгие годы находился в спячке. Она посмотрела на цветок, потом на него и сверкнула улыбкой. Он покраснел, словно подросток, и его затопило чувство вины, словно краска сорвалась с кончика кисти.
За исключением Эйми и их безумного, рвущего душу расставания несколько дней назад, он давно не общался с женщиной. Обнимашки с Кристен в счет не шли. Они были абсолютно платоническими и достаточно неловкими. Были еще жесткие объятия Маркуса, который, казалось, старался разорвать контакт еще быстрее, чем устанавливал его. Если не считать этого, Джеймса, кажется, целую вечность не обнимало ни одно человеческое существо, не говоря уже о женщине.
Он коснулся цветка.
– Спасибо. – Голос Джеймса прозвучал напряженно, он был переполнен эмоциями, которые сам едва понимал.
На этот раз покраснела Наталия.
– Так… почему ты здесь?
Он вздернул бровь:
– Каникулы.
– Почему я в это не верю?
От порыва ветра по коже Джеймса пробежал холодок. Он вдруг почувствовал себя уставшим, измотанным, как будто не спал несколько месяцев. Все последние дни он беспокоился или о том, чтобы его сыновья были в безопасности, или о том, как перемены в их жизни скажутся дальше, или о том, как восстановить связь «отец–сыновья». Он не был плохим парнем и устал от того, что они с ним обращаются именно так. А сейчас он хотел уснуть и проспать несколько дней. Удивительно, здесь, на Гавайях, когда его братья находятся от него за тысячи миль, а Наталия рядом, Джеймс вдруг почувствовал, что сможет это сделать. Он почувствовал, что попал в безопасное место.
Джеймсу вдруг стало ясно, что он привез своих сыновей сюда по причине куда менее простой, чем импульсивное желание не встречаться с Филом или избежать настойчивых расспросов Томаса о тех трех часах, которые он никак не мог вспомнить. Все достаточно просто. Джеймс приехал на Кауаи, потому что ему некуда было ехать. У него не было никого, кто бы до конца понимал не только то, что происходило вокруг него, но и что происходило у него внутри. У него не было никого, кроме Наталии. Возможно, он ищет успокоение в этой мысли. Или просто ищет ее дружбы. Ему еще только предстояло это выяснить, но, возможно, он найдет это здесь, в этом раю с помощью женщины, которая ему в данный момент не чужая, но и не любовница, а просто охана.
Заморосил дождь, и Наталия подняла лицо к небу.
– Сейчас начнется ливень. Идем в дом.
В кухне Джеймс бросил бутылки в мусорный бак и зевнул во весь рот.
– Я собираюсь лечь спать. Спасибо за пиво и за разговор.
– Пожалуйста, все было мило. – Она посмотрела на ступени, ведущие вниз. – Надеюсь, ты не против, что я поместила тебя в своем кабинете? Отец скоро должен вернуться, мы обычно встречаемся здесь, чтобы он наверстал упущенное за время деловых поездок. Если мы станем слишком бесцеремонными, то я поселю мальчишек вместе, и ты тогда переедешь в одну из их комнат.
– Не волнуйся, мне все нравится. – Джеймсу предстояло спать на раскладном диване в ее кабинете. Наталия постелила постель, оставила полотенца и мыло.
– У тебя есть все необходимое?
– Думаю, да. – Джеймс пошел вниз по лестнице, потом остановился. – Спасибо, что позволила нам пожить у тебя.
Ее плечи поднялись и опустились в долгом вдохе и выдохе, потом она подняла глаза, и их взгляды встретились.
– Разумеется, вы же моя семья.
– Охана.
Наталия улыбнулась:
– Да, охана. – Она стиснула руки.
От этого жеста ему стало не по себе.
– Все в порядке?
Она кивнула и сделала круговой жест, как будто стирая свои мысли.
– Ты двигаешься, как он. То есть ты двигаешься, как ты. Полагаю, я ожидала, что будет больше различий, не только имена.
– Мы разные. Держу пари, к завтрашнему вечеру ты выгонишь меня из дома, потому что я буду казаться тебе слишком большим снобом. – Он указал на свою сорочку с воротником.
Наталия засмеялась:
– Сомневаюсь. Но, говоря о завтрашнем дне, у меня есть работа. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я оккупирую твое пространство.
– Вовсе нет. Мы с мальчиками пойдем осматривать окрестности.
– Что ж… гм… тогда спокойной ночи. – Она направилась по коридору, ведущему к ее спальне.
– Спокойной ночи, Наталия. – Джеймс смотрел ей вслед. Карлос поцеловал бы ее на ночь. Или отнес в комнату. И занимался бы с ней любовью, пока оба не рухнут, задыхающиеся и потные, на смятые простыни. Джеймс перечитывал эти отрывки множество раз, часто гадая, насколько не похожим на него был Карлос в постели. Почувствовала бы Наталия разницу, если бы закрыла глаза?
Он простонал про себя. Почему он вообще думает о постели? Они только что встретились.
В некотором замешательстве он поскреб в затылке и отвернулся.
– Джеймс?
Он обернулся.
– Джулиан сказал мне, что ты оставишь их с Маркусом здесь.
И когда только Джулиан поймет, что Джеймс их не бросит?
– Что еще он тебе сказал?
Наталия вернулась в гостиную.
– Он не верит, что нужен тебе. А Маркус верит всему тому, что говорит старший брат.
Джеймс выругался. Потер предплечье, почесал укус москита.
– Буду честен: первые несколько недель после моего «возвращения» все было непросто. Не так легко было привести наши жизни в порядок. Ладно, это было невероятно трудно, и это мягко выражаясь. – Он чуть улыбнулся, признаваясь в этом. – Но они – мои сыновья. Я люблю их и никогда их не брошу. Я только хочу, чтобы они в это поверили.
Когда Джеймс только что пришел в себя, он и его сыновья были сбиты с толку и напуганы. Хотя Карлос подготовил Джеймса к такой возможности, от этого ситуация не стала менее пугающей. Не помогли и инструкции Карлоса для Джулиана. Он говорил сыну, что может забыть его и что ему потребуется помощь, чтобы снова стать отцом. Он предупредил мальчика, что Джеймс может отказаться от них, и тогда они поедут жить к тете Наталии. Джеймс с удовольствием дал бы за это пинка другой своей ипостаси. Парнишке всего десять лет. О чем Карлос только думал?
