Алия вылезла из машины, оставив Ним посапывать на откинутом водительском сиденье, и пошла на водопады, чтобы умыться у верхнего пруда. Она услышала Тео раньше, чем увидела его: над тропой раздавалось жизнерадостное посвистывание. Не успела она развернуться и убежать, как из-за поворота показался сам Тео в своих истрепанных блестящих штанах и ворованной голубой рубашке, у которой теперь не хватало рукавов. Он тащил бутыль, полную воды, обхватив ее обеими худыми руками, но при виде Алии остановился как вкопанный. Его копна кудрей выглядела бодрее, чем он сам.
– Здорово, – сказал он.
«Все в порядке. Ничего страшного не произойдет».
– Привет, – сказала Алия, пытаясь говорить как ни в чем не бывало. – Как спалось?
– Неплохо, неплохо. А тебе?
– Отлично, – сказала она и двинулась дальше к водопадам.
«Проще простого. Осталось только провести с ним несколько часов в крошечной машине. Вообще не вопрос».
Она услышала глухой стук и шаги и поняла, что Тео поставил бутыль на землю и теперь догоняет ее. Может, просто задержать дыхание и подождать под водой, пока он уйдет?
– Слушай… – начал он.
– Тео, что бы ты сейчас ни сказал, будет только хуже. Забудь. Мне было тринадцать. Я просто влюбилась.
– Потому что мои глаза золотые, как закатное море?
Секунду Алии просто было неловко, а потом воспоминание вернулось с такой четкостью, что внутри у нее все сжалось. «Твои глаза золотые, как закатное море. Я готова тонуть в них тысячи раз». То жуткое письмо.
– О нет, – простонала она. – Я надеялась, ты его не читал.
Тео ухмыльнулся.
– Я его прочел.
– Это было так давно, – сказала она с неловким смешком. – Я таких штук десять написала. Одно, помню, для Зака Ефрона.
– О. – Похоже, он был немного разочарован. – Жаль. Потому что это лучшее, что мне когда-либо говорили.
Алия подумала про череду девушек, которых видела с Тео за последние несколько лет.
– Ну конечно.
Он взъерошил волосы.
– Ты сама-то помнишь, что написала?
– Смутно. Всякий раз, когда я об этом думаю, меня так передергивает, что я боюсь, как бы себе что не вывихнуть.
Тео опустил взгляд на свои остроносые ботинки. Восстановлению они явно не подлежали, «гусиная лапка» по бокам почти полностью исчезла под слоем пыли.
– Ты писала, что я остроумный, и если люди не всегда понимают мои шутки, значит, они просто до них не доросли.
– Так и писала?
Что ж, тут она не ошиблась. Алия вспомнила, как ее возмущали придирки Майкла к Тео и то, что дети в школе считали его глуповатым чудаком. Постепенно они повзрослели и вдруг поняли, что музыкальные вкусы Тео и его внешний вид не странные, а скорее интересные. Она видела, как в какой-то момент вокруг него начали кружить девочки, и чувствовала себя как старый ворчливый неформал. «Я считала его классным раньше всех вас».
– Ты сравнила меня с раком-щелкуном, – сказал он.
Алия прикрыла глаза.
– Ты пытаешься заставить меня утопиться?
– Нет, это же классно. Ты сказала, что рак-щелкун крошечный, но у него есть здоровенная клешня, и он щелкает ею…
– …громче реактивного двигателя. Да, я помню. В тот год я серьезно увлекалась морской биологией.
– Точно, – подхватил Тео. – Так вот, своими щелчками он глушит крупную рыбу, но еще ты сказала, что он выживает, не пытаясь слиться с окружением, а наоборот, производя как можно больше шума.
– И ты до сих пор все это помнишь?
Его улыбка стала лукавой. Он сунул руки в карманы и покачался на каблуках.
– Я его сохранил.
– Серьезно?
Он пожал плечами.
– Оно было хорошим напоминанием. Когда все шло наперекосяк.
Алия скрестила руки на груди.
– Если оно так много для тебя значило, почему ты ничего не сказал?
Тео закатил глаза.
– Потому что в нем было полно тошнотворного сюсюканья, и тебе было тринадцать, и ты была сестрой моего лучшего друга. Я боялся, что ты набросишься на меня в гостиной и предложишь на тебе жениться. Я хочу сказать, там полстраницы посвящено признакам того, что мы с тобой предназначены друг другу. Например, что мы оба любим кетчуп и все такое.
Алия закрыла лицо руками.
– Хватит.
– Куча подробностей из моей жизни – что вообще довольно жутковато… Какие-то многоярусные метафоры…
– Все, замолчи. Уйди и дай мне насладиться своим позором в одиночестве.
– Так ведь об этом я и говорю: мне жаль, что тебя это так смущает.
Она подняла бровь.
– Ну, не то чтобы жаль, потому что смущаешься ты очень мило, но это письмо значило для меня все. Ты сказала, что тебе нравится, что я отличаюсь от других, и в тот момент именно это было нужно мне больше всего.
– Раз так… пожалуйста? – сказала Алия, не зная, что еще сказать. Пожалуй, немного смущения ей не повредит. – Но тебе все равно придется уйти.
– Почему?
– Потому что мне нужно освежиться.
– Ну да, в источнике!
– Нет, – сказала она, чувствуя, как пылают щеки. – Освежиться.
Он показал ей большие пальцы.
– Уже ушел.
Он вернулся на тропу, но когда он подобрал бутыль, Алия позвала его:
– Эй, Тео?
– А?
– В тот вечер в Метрополитен ты раздал комплименты всем, кроме меня. Почему?
Он широко улыбнулся.
– Потому что при виде тебя в этом золотом платье у меня мозги превратились в пюре.
Она закатила глаза.
– Ну конечно.
Он сделал пару шагов и снова остановился.
– Алия?
– Что, Тео?
– В тот вечер в Метрополитен ты была как спрятанное сокровище.
* * *
Алия вернулась к машине не сразу – в основном потому, что никак не могла стереть с лица глуповатую ухмылку, – и когда она наконец показалась на тропе, Диана мерила поляну шагами, а Джейсон вполне ожидаемо излучал недовольство. Он приглашающе открыл дверь «Фиата», и Алия подумала, что, будь у него сейчас наручные часы, он бы нетерпеливо постучал по ним пальцем.
Они втиснулись в машину в том же порядке, что накануне: Ним за рулем, Джейсон справа от нее, Диана зажата между Алией и Тео, как прекрасная начинка между двумя ломтиками хлеба. Алия чувствовала себя немного виноватой из-за того, сколько места позади Ним ей досталось, но мысленно благодарила подругу за ее короткие ножки.
