– Не дразни меня! Конечно буду, ужасно буду скучать. Эти два месяца станут самыми длинными в моей жизни.
Она обвила руками его шею и поцеловала так страстно, что маленький томик стихов Каллена Брайанта соскользнул с ее коленей, а она и не заметила.
– Ничего, я это переживу, – переведя дыхание, сказала она. – Ну то есть если буду знать, что ты ко мне вернешься. А вот если ты там заведешь роман с какой-нибудь девушкой, тогда мне придется худо.
– Никогда этого не будет, – ответил Орри с той печальной искренностью, которая иногда так трогала Мадлен, а иногда – она даже сама не знала почему – злила.
– Пора Чарльзу посмотреть на мир за пределами Южной Каролины, – продолжал Орри. – Если он поступит в Академию, то встретится там с самыми разными людьми и с новыми идеями, совершенно непохожими на здешние. Это может стать для него серьезным потрясением. Со мной именно так и было. В общем, нужно его подготовить.
– Ты с каждым днем становишься все больше похож на отца, – сказала Мадлен, нежно касаясь его щеки.
– Но в этом ведь нет ничего плохого?
– Ничего. – Она легонько ущипнула его за щеку. – Для Чарльза это просто великолепно, но от ваших новых отношений выигрывает не только он. Ты стал гораздо счастливее. А значит, и я счастлива.
Она снова поцеловала его, словно подтверждая свои слова. Когда через несколько мгновений она наклонилась за книгой, ей вдруг в голову пришла одна мысль.
– Ты сказал, вся ваша семья едет в Род-Айленд?
– Кроме Купера, конечно.
– Я как раз об этом. А кто решил, что он останется дома, – он сам или твой отец?
Купер приезжал в Монт-Роял два дня назад. Они с Тиллетом просто не могли находиться в одной комнате без того, чтобы тут же не поссориться самым отчаянным образом из-за резолюций Клея.
Улыбка Орри угасла.
– Оба, – ответил он.
Глава 22
Купер Мэйн любил Чарльстон.
Любил его узкие, мощенные булыжником улочки, так напоминавшие Европу многим приезжавшим сюда, любил яркие витрины роскошных магазинов, звон колоколов на белых церковных колокольнях, соленый морской воздух и крики чаек. Он любил и политические споры, которые слышал в баре отеля «Чарльстон», и стук тележных колес, когда возницы то и дело старались проехать побыстрее. Любил свет уличных фонарей, загоравшихся после обхода двух муниципальных фонарщиков или одного из полудюжины их рабов. А еще он любил дом, который купил на прибыль от первого года работы «Каролинской пароходной компании».
Особняк Купера стоял на Традд-стрит, прямо за углом знаменитого старого дома Хейварда.
[9] Это был типичный для Чарльстона особняк, построенный для того, чтобы в нем было прохладно и уютно. Вдоль всей шестидесятифутовой длины дома на каждом из трех этажей тянулись крытые галереи. Глубина дома была двадцать футов – по ширине одной комнаты, и поставлен он был так, чтобы длинная сторона выходила на улицу.
Хотя вход тоже находился с этой стороны, фасадной считалась противоположная – та, что выходила в сад, который Купер называл своим вторым кабинетом. Он часто подолгу работал там с бумагами компании, сидя за высокой кирпичной стеной в окружении цветущих азалий и магнолий, контрастирующих с темной зеленью мирта и юкки. Порой он даже стыдился, что живет в таком красивом доме один.
Впрочем, времени на подобные мысли у него хватало не часто – он был слишком занят. Маленькая компания по перевозке хлопка уже очень скоро возместила его добровольное изгнание блистательными успехами. Теперь он уже удваивал склады. Такое решение он принял сам, не советуясь с отцом. Тиллет по-прежнему считал «Каролинскую пароходную компанию» всего лишь ненужной обузой или даже источником финансовых рисков. Поэтому Купер все дела вел самостоятельно и был полностью свободен от любой опеки со стороны отца.
Контора, склад и причал компании находились на Конкорд-стрит, недалеко от здания таможни. На всех вывесках, а также на флагах двух утлых суденышек красовалась эмблема компании – контур судна, обведенный в овал и окруженный тремя буквами: «К. П. К.»
Купер прекрасно понимал, что Чарльстону никогда не стать хлопковым портом, если он уже стал портом рисовым. Больше всего хлопка сейчас производили в Алабаме и Миссисипи. Но тем не менее через Чарльстон проходило немало грузов, и Купер очень рассчитывал, что изрядная их доля придется на «К. П. К.». Поэтому несколько месяцев назад он заложил всё и разместил заказ на верфи «Блэк даймонд» в Бруклине в Нью-Йорке, чтобы иметь новый, по-настоящему современный пароход.
Приводиться в движение он должен был гребным винтом, а не колесами, как на старых пароходах. Предполагалось, что три поперечные переборки разделят трюм на четыре отсека, которые можно было бы сделать водонепроницаемыми. В случае если корпус парохода будет поврежден прибрежными камнями, груз в уцелевших отсеках не пострадает.
Такие переборки значительно увеличивали стоимость судна. Однако по восторженной реакции нескольких местных посредников, занимающихся продажей хлопка, Купер уже знал, что дополнительные расходы обеспечат его судну солидное преимущество перед конкурентами, и совсем не важно, что пароходы не так часто садились на мель. Такая безусловная страховка сохранности груза могла во многом повлиять на выбор перевозчика.
И еще необычное новшество должно было защитить судно от пробоин – использование железа вместо дерева. Специальное листовое железо для обшивки корпуса уже было заказано на заводе Хазардов.
Купер гордился проектом своего будущего парохода, который собирался назвать «Монт-Роял». Прежде чем набросать список основных конструктивных и технических характеристик судна и передать его на бруклинскую верфь, он много месяцев провел над книгами по кораблестроению, заполняя эскизами один альбом за другим. Глава «Блэк даймонда» сказал, что, если Куперу когда-нибудь надоест Чарльстон, они с удовольствием возьмут его на работу, и это была совсем не шутка.
С финансированием его нового детища никаких проблем не возникло. Банкирам в Чарльстоне не было дела до его политических взглядов, зато им нравились его деловые идеи, его уверенность и платежеспособность. Купер уже расширил свою компанию на восемьдесят процентов, а ее доходы – на двадцать. Он завершил обновление старых пароходов, так что они стали более надежными, и предлагал скидки тем посредникам, которые были готовы вести основную часть своих дел именно с ним.
Кроме собственности на Конкорд-стрит, «К. П. К.» теперь принадлежали и двадцать пять акров земли на Джеймс-Айленде, на другой стороне полуострова, на котором стоял город. Участок имел свою причальную линию протяженностью в четверть мили и находился недалеко от заброшенного форта Джонсон. Купер приобрел эту с виду бросовую землю с дальним прицелом, но своими планами ни с кем не делился. И не потому, что боялся насмешек, – просто чувствовал, что осмотрительный предприниматель держит хорошие идеи при себе, пока не наступит благоприятный момент их обнародовать.
