Стэнли не пожалел денег. Мебель была обита лучшим бархатом, умывальники сделаны из лучшего мрамора. Джордж вынужден был признать, что вагон прекрасен, но не решился спросить, во что он в итоге обошелся. Ему хотелось оказаться дома в любимом кресле, и желательно пропустить перед этим стаканчик, прежде чем он увидит счет.
На лето наняли чернокожего повара. Он уже был на кухне и готовил палтуса на ужин. Вирджилия болтала с ним добрых десять минут.
– Как будто он ей ровня, – язвительно прошипела Изабель Констанции. – Что-то нужно делать.
Констанция не обратила на нее внимания. Вирджилия вышла из кухни и скрылась в своем купе с номером «Освободителя».
Уильям, Лабан и Леви носились по вагону взад-вперед, карабкаясь на мебель, грохоча дверными ручками купе и устраивая настоящую какофонию на фисгармонии, установленной за перегородкой в конце спальной части вагона. Без четверти пять вагон прицепили к нью-йоркскому экспрессу, и через несколько минут поезд тронулся с места.
Семья поужинала филе палтуса, запивая его дорогим французским вином, а состав несся все дальше на север через сонные равнины Нью-Джерси. Вирджилия к столу не вышла, попросив принести ей поднос в купе.
– Она еще, чего доброго, пригласит своего смуглого дружка в Ньюпорт, – сказала Изабель чуть охрипшим голосом; она уже выпила изрядное количество кларета, с презрением отвергнув белое вино, поданное всем остальным. – Мы должны что-то предпринять.
Джордж заметил, как сверкнули глаза жены, но Констанция справилась с гневом и сдержанно произнесла:
– Может быть, нам лучше просто проявить терпение? Если она с Джонсоном только для того, чтобы утвердить свою независимость, это долго не продлится.
– Прекрасно! – недовольно процедила Изабель. – А что нам сейчас делать? Страдать от унижения? Ждать, когда от нас все отвернутся? Говорю вам, что-то нужно делать!
– Ты только это и повторяешь! – прикрикнула на нее Мод. – А что ты сама можешь предложить?
Изабель открыла рот, снова закрыла его и встала из-за стола.
– Извините, – нервно сказала она, – мне кажется, я слышала детей…
И поспешила к своему купе. Джордж нащупал руку жены и нежно сжал ее. Потом налил себе еще бокал шардоне и выпил его несколькими большими глотками.
* * *
Около полуночи уже в депо Нью-Йорка «Гордость Хазардов» отцепили от филадельфийского поезда и перевели на путь в Провиденс. Вагон поставили сразу за грузовыми и багажными, первым в ряду пассажирских. Таким образом он оказался в середине состава.
Примерно в то же время на побережье Коннектикута, рядом с городком Уэст-Хейвен, некий стрелочник, только что основательно поскандаливший со своей подругой, решил залить горе хорошей порцией выпивки. В результате он выпил так много и так быстро, что забыл перевести стрелку после местного поезда на Нью-Йорк, который переходил с главного пути на боковой параллельный. Местный поезд стоял там, пропуская бостонский экспресс, а потом возвращался на главный.
Стрелочник, пошатываясь, шел в сторону Нью-Хейвена. Будь он человеком надежным и трезвым, он бы встревожился, заметив, что рычаг перевода стоит в неправильном положении. А значит, любой поезд, шедший из Нью-Йорка быстрее чем пять миль в час, неминуемо повернет на очень короткий боковой путь и врежется в стоящее в конце ограждение, за которым лежал глубокий овраг.
* * *
Констанция скользнула в объятия мужа. Конечно, для двоих здесь было тесновато, но свое спальное место ей ужасно не нравилось, к тому же там стало слишком одиноко, и она решила ненадолго перебраться вниз.
– Прежде чем я соглашусь на частые поездки в ночных поездах, – пробормотала она, уткнувшись в шею Джорджа, – пусть какой-нибудь гений изобретет спальные купе поудобнее.
– Но все равно здесь ведь уютно, да?
В то самое мгновение, когда он это произнес, поезд резко дернулся.
– Ты заметила? Кажется, нас перевели на другой путь.
* * *
Машинист восьмиколесного локомотива был в ужасе. Он слишком поздно заметил непереведенную стрелку. Паровоз неожиданно скользнул на боковой путь, и хотя машинист изо всех сил дернул сигнальный шнур, требуя помощи, он знал, что тормозные кондукторы просто не успеют повернуть их колеса и вовремя остановить поезд.
Впереди, в ярком свете масляных фар, показалось ограждение.
– Прыгай, Фред! – крикнул он кочегару, который уже шагнул на подножку.
Значит, вот как ему суждено закончить свои дни, подумал машинист. Имя в газетной заметке об очередной катастрофе. Их произошло уже столько, что политики и проповедники все чаще начинали твердить о прекращении строительства новых железных дорог.
Он снова дернул сигнальный шнур. Тот оборвался. В свете топки машинист увидел перетершийся конец веревки, и это было последнее, что он увидел. На скорости тридцать миль в час локомотив врезался в ограждение и, на ходу проломив его, словно гигантский снаряд, полетел в овраг, увлекая за собой весь поезд.
Глава 24
– Констанция, надо поднять детей. Что-то…
Джордж не успел договорить, но Констанция и без его слов поняла: случилось что-то ужасное. Вагон сильно дернулся, а потом начал медленно крениться влево.
У нее появилось странное ощущение, словно мир переворачивается с ног на голову. Стараясь не упасть, она с трудом попыталась пройти по внезапно наклонившемуся полу к двери в детское купе. Локомотив упал в дальнем конце оврага. За несколько секунд до оглушительного грохота Констанция поняла, что их вагон, а возможно, и весь состав сошел с рельсов.
Наконец ей удалось открыть дверь в смежное купе, и первое, что она увидела, была закопченная лампа, которую она оставила горящей. Весь вагон был сплошь из лакированного дерева. Они могли бы просто сгореть заживо, если бы сразу не разбились насмерть.
Констанции показалось, что их замедленный и даже какой-то вальяжный полет через пространство длился вечно. И вдруг с жутким лязгом разорвались сцепки. Шедший впереди грузовой вагон рухнул в овраг, и вагон Хазардов, перевернувшись, упал прямо на него. В локомотиве, который врезался в противоположный склон оврага, взорвался паровой котел, взметнув в небо громадное облако из горячего пара и металлических обломков, распустившееся в воздухе, как некий причудливый цветок безумного садовника.
Людские крики почти заглушали визг железа. «Гордость Хазардов» упал крышей вниз. Вагон второго класса, шедший сразу за ними, пронесся мимо и свалился в овраг рядом с грудой металла, на которой лежал вагон Хазардов. Констанция слышала, как кричат раненые – проводники багажных вагонов оказались зажатыми в самом низу.
– Уильям! Патриция! – воскликнула она. – Идите к маме. Держитесь за меня. Не бойтесь, с нами все будет хорошо.
Дети плакали. Как и десятки других пассажиров в остальных вагонах. Плач сливался в единый хор объятых ужасом людей, которые верили, что их услышат сквозь хруст ломавшегося дерева, звон битых стекол и громкий треск бушующего пламени. Где Джордж? Констанция была так напугана, что не заметила, когда он исчез. Наверное, он вышел из купе в коридор, решила она.
