– Дай мне закончить, – нахмурился Билли. – Договор не может быть расторгнут законным образом, если не содержит условия такого расторжения. А в случае Союза эти условия как раз и не предусмотрены.
– Ты говоришь прямо как завзятый адвокат из Филадельфии. Мы же не о соглашении двух лоточников говорим. Это договор между правительством и теми, кем оно управляет. А это совершенно другое дело. И я за то, чтобы любой штат имел право выйти из договора, когда захочет.
Парус начал хлопать на ветру, и Билли сменил галс.
– Это может привести к хаосу, – проворчал он.
– Нет, сэр… только к концу Союза, который уже становится деспотичным. Вот тебе еще одно словечко для коллекции, – почти выкрикнул он.
Билли еще ни разу не видел своего друга таким взбудораженным и таким серьезным.
– Говорил мне Джордж, что южане любят спорить, – сказал он с улыбкой, чтобы хоть немного разрядить обстановку. – Вот уж точно.
– Южане любят свободу, – возразил Чарльз. – И любят так сильно, что не могут спокойно смотреть, как от нее остается один пшик.
Вдали раздался удар грома, похожий на пушечный выстрел. Билли сжал губы и слегка побледнел. Язвительность Чарльза внезапно разозлила его.
– Ты, конечно, говоришь о свободе для белых, – сказал Билли, понимая, что вступает на опасную дорожку, но не в силах остановиться.
Чарльз сверкнул на него глазами и уже хотел ответить, как вдруг заметил примерно в миле от кормы белые гребни высоких волн. Пока они спорили, усилившийся северо-восточный ветер нагнал еще больше грозовых туч.
– Шторм надвигается, – пробормотал Чарльз. – Нам лучше поспешить к берегу.
– Согласен.
Весь остаток дня они дулись друг на друга. Ни один не хотел извиняться, но и желания продолжать этот неразрешимый спор тоже никто не изъявлял. Они просто оставили все как есть. Мало-помалу проскользнувшая меж ними неприязнь растаяла, но в те минуты, когда Билли не был занят грезами об Эштон, он вспоминал тот эпизод и поражался тому, как близко они с Чарльзом подошли к настоящей ссоре. Пару лет назад он смеялся, когда в его семье разгорались горячие дебаты по важным государственным вопросам. А теперь неожиданно обнаружил, что эти вопросы волнуют его самого и что у него есть собственное мнение.
Однако Билли понимал, что, если он действительно хочет оставаться другом Чарльза, ему лучше обуздать свою прямолинейность. С той поры он воздерживался от тех замечаний, которые могли вызвать разлад между ними. Такую же сдержанность проявлял и Чарльз.
И все же их отношения с тех пор неуловимо изменились. После того случая они воочию убедились, что существует сила, способная разрушить их дружбу, и, хотя оба старательно делали вид, что всё забыли, ни один из них не забыл ничего. Это всегда незримо присутствовало между ними, предвещая беду, словно тот далекий шторм в день, когда они впервые поссорились.
* * *
Эштон привела его за камень, одиноко торчавший на берегу, словно огромное коричневое яйцо семи футов высотой, и прислонилась спиной к шершавой поверхности, надежно укрывшись от посторонних глаз. Билли поплотнее сдвинул ноги, надеясь, что Эштон не заметит причины, побудившей его это сделать.
Море катило серые волны под серым полуденным небом. Пронзительно кричали чайки, пикируя за рыбой. Воздух был пропитан легкой грустью конца лета.
– Как не хочется завтра уезжать, – сказала Эштон.
Билли уперся ладонями в камень по обе стороны от ее головы, словно хотел удержать девушку здесь навсегда. От вечерней прохлады его голые руки покрылись гусиной кожей.
– Я буду писать тебе каждую неделю, – пообещал он.
– О, это прекрасно!
– А ты будешь мне писать?
Эштон улыбнулась, ее полные красные губы блеснули. Брови слегка приподнялись.
– Я обязательно постараюсь. Правда, этой осенью я буду ужасно занята.
Как же ловко она все это проделывала! То приближала его к себе, то отдаляла, но отдаляла всегда ровно настолько, чтобы он никогда не терял желания ее завоевывать. Сколько маленьких хитрых уловок было у нее в запасе! Иногда Билли ненавидел ее за это. Но потом заглядывал в ее темные глаза и был готов выполнить все ее условия, лишь бы обладать ею.
– Ты приедешь сюда следующим летом? – спросил он.
– Надеюсь. Здесь было так очаровательно.
Лицо Билли вытянулось.
– И это все… Очаровательно?
Эштон отвела глаза и посмотрела на океан.
– Боюсь, с моей стороны было бы преждевременно говорить о чем-то большем. Ты мог бы счесть мое поведение недостойным, ведь настоящая леди не должна показывать свои чувства.
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала Билли в губы. А потом ее язычок скользнул между его губами. Голова Билли пошла кругом. Он только слышал, что есть девушки, которые так целуются.
Обхватив Эштон за талию, он прижал ее к себе, чтобы она почувствовала жар его тела. Она почувствовала и тихо застонала. Должно быть, от наслаждения, решил Билли.
Насколько она была опытной? Чтобы понять это – ни для чего больше, – он оторвал ладонь от талии девушки и поднял ее повыше. Но в то мгновение, когда его рука коснулась ее груди, Эштон выскользнула из его объятий и побежала к воде, смеясь и приглаживая волосы.
Испугавшись, что она рассердится, Билли поспешил за ней. Но она и не думала сердиться.
– Билли, – выдохнула она, глядя на море, – мы не должны так поступать. С тобой я могу совсем позабыть о приличиях.
Билли был польщен и сконфужен. Он не поверил ей. Эштон отлично знала, что делает, так было всегда, и эта ее черта просто завораживала его. Впрочем, недоверие быстро отступило – все мысли юноши сейчас были полны воспоминаниями об их объятии.
Эштон думала о том же, хотя и досадовала на себя за это. До той минуты, когда они обнялись, она вертела Билли как хотела. А потом он прижался к ней, и она почему-то вдруг потеряла самообладание. На какое-то мгновение Эштон показалось, что она и в самом деле влюбляется в него. Но нет, этого нельзя допустить. Ни один мужчина никогда не должен иметь над ней власть. Главной всегда и во всем останется только она.
Однако, когда они пошли домой, Эштон как будто в один миг забыла обо всем, о чем твердила себе еще совсем недавно. Сплетя свои пальцы с пальцами Билли, она прижала его руку к себе, склонила голову к его плечу и, совсем как какая-нибудь влюбленная дурочка, начала бормотать всякий вздор:
– Я просто потребую, чтобы Орри привез нас сюда следующим летом. Я так хочу снова тебя увидеть, милый… Ничего на свете мне не хочется так же сильно.
Глава 26
Купер шел на пристань, чтобы встретить родных. По настоянию Юдифи он собирался пригласить их в свой дом на Традд-стрит, как только все отдохнут после дороги. Настроение у него было прекрасное. До той минуты, пока неожиданно не появился Джеймс Хантун.
