– Честно говоря, Форбс, я не удивлена тем, что ты сказал. У меня было подозрение, что Бретт поговорит с тобой сегодня.
– Почему это?
– Она обмолвилась об этом, когда мы одевались. Трещала как сорока. Все радовалась, что увидит Билли…
– Проклятье! – прорычал он. – Убей меня, но я понять не могу, с чего вдруг Орри разрешил ухаживать за своей сестрой какому-то янки!
– Он просто обожает этих Хазардов, всю их семейку. И чем только они его так завлекли?
– Если Бретт так хочет солдата, то почему бы ей не выбрать какого-нибудь парня из Цитадели? И как, черт его подери, Хазард сможет за ней ухаживать, стоя на посту в тысяче миль отсюда?
– Форбс, прекрати ругаться. Ты привлекаешь внимание. Для исполнения нашей цели будет лучше, если нас пореже будут замечать вместе. И сейчас, и в будущем.
– Нашей цели? – переспросил Форбс. – Какой еще цели?
– Вот тебе на! Свести счеты с Билли и Бретт, разумеется.
Форбс резко остановился, посмотрел на нее, а потом громко захохотал, запрокинув голову:
– Черт, да ты просто бесподобна! Самая настоящая первоклассная сучка!
Эштон ударила его по подбородку веером. Удар был легким, но чувствительным, а она того и хотела, и хотя губы ее продолжали улыбаться, в глазах сверкнула злоба.
– Сочту за комплимент. Но если еще раз выругаешься или повысишь голос, ты никогда больше не получишь того, чего тебе хочется.
– Ладно, ладно… извини.
– Вот так-то лучше.
Они пошли дальше, в сторону реки. Украшенный огнями шлюп «Юто» с накрытыми для ужина столами только что отошел от пристани. Два скрипача на палубе играли нежные мелодии, разносившиеся над черной водой.
– А теперь, – бодрым тоном заговорила Эштон, – продолжим. Я не ошиблась, предполагая, что тебе бы очень хотелось отомстить?
– Ты чертовс… да. Хотелось бы. – Форбс слегка содрогнулся – Эштон его пугала.
– Великолепно. Я хочу того же. Мы станем тайными союзниками. Я, наверное, совсем скоро выйду замуж за Джеймса, но жена и союзница – не одно и то же. К тому же в нашем с тобой союзе есть один пикантный штришок… – Она легонько погладила его по руке закрытым веером. – Вернее, будет, если ты научишься вести себя хорошо.
По спине Форбса снова пробежала легкая дрожь.
– Да, понимаю. Но… А ты, часом, не напилась?
– Что ты хочешь этим сказать? – отшатнулась Эштон.
– Ты ведь говоришь о том, чтобы навредить своей собственной сестре.
– Так и есть. – Улыбка вернулась на лицо Эштон. – Я ее ненавижу.
Форбс побледнел.
– В бога душу мать… – невольно вырвалось у него. – Ладно, ладно… я только хотел уточнить.
Ему вдруг захотелось сбежать от нее и никогда больше не возвращаться, но потом он вспомнил о том, что было в конюшне. И снова предложил ей руку.
– Может, расскажешь, как мы… – он нервно сглотнул, – собираемся сделать то, о чем говорим?
– Не могу, потому что пока сама не знаю. Мы составим план, исходя из обстоятельств, и поймаем нужный момент. Спешить не будем. Мы должны улыбаться и выжидать, а потом, когда Билли Хазард и моя сестра будут меньше всего этого ожидать, мы им отплатим.
Несмотря на дурные предчувствия, Форбс улыбнулся. Это была не слишком уверенная улыбка, но Эштон все равно сочла ее очаровательной.
– Конечно, так и сделаем, – пробормотал Форбс и показал на лужайку перед домом. – Могу я пригласить тебя на танец, чтобы скрепить сделку?
– Можете, мистер Ламотт. Идемте.
Глава 32
Первого июня 1852 года Билли ступил на причал Норт-Док в Вест-Пойнте. От жары над рекой и горами висела серая дымка. Билли старался рассмотреть здания Академии, но за отвесным берегом ничего не было видно. Что чувствовал его брат, когда впервые приехал сюда? Был так же взволнован?
Билли был полон решимости в следующие четыре года стараться изо всех сил. Он хотел стать инженером, а для этого необходимо было получать только хорошие отметки. Он знал, что при должном усердии и капельке везения сможет их заработать. И он уже начал готовиться. Всю дорогу и до нее он усердно занимался. Почти все место в его саквояже занимали книги: подержанные экземпляры «Алгебры» Бурдона, «Начал геометрии» Лежандра, «Наглядной тригонометрии» – все труды были взяты из первоисточников и переработаны профессором Дэвисом из Военной академии.
– Сэр, незачем тут стоять и глазеть. Вы один новичок на этом пароходе? Отлично, сэр. Кладите саквояж вон на ту телегу, сэр.
Голос с провинциальным акцентом принадлежал морщинистому коротышке весьма свирепого вида в грязном армейском мундире. Он вразвалку зашагал прочь, держа ладонь на рукоятке висевшей у пояса сабли. Этот человек не имел ничего общего с идеальным образом солдата, тем не менее он произвел на Билли впечатление и создал у него чувство преемственности этого места. Билли гордился тем, что стоит сейчас там, где десять лет назад стоял его старший брат. Академия во времена Джексона приобрела дурную репутацию, но Джордж говорил, что теперь все по-другому и Вест-Пойнт занимает свое место среди ведущих военных учебных заведений мира: Королевских военных академий Вулиджа и Сандхёрста в Британии, особой военной школы Сен-Сир и Политехнической школы в Париже. Старина Тайер использовал Сен-Сир как образец, когда перестраивал учебные планы Вест-Пойнта.
– Сэр, я не буду еще раз просить вас двигаться поживее. Я сержант Оуэнс из местной комендатуры, и я вам напоминаю, что отныне вы находитесь в расположении военной части. Так что ведите себя соответственно.
– Да, сэр, – ответил Билли и поспешил за сержантом.
* * *
Капитан Елкана Бент сидел за столом и теребил нижнюю губу кончиком указательного пальца. С его подбородка стекал пот на лежащую перед ним раскрытую папку. Хотя все окна в старомодном кирпичном здании были распахнуты, из-за своей тучности офицер просто изнывал от жары.
Это здание, как и еще одно, стояло на западном краю Президентского парка. В следующие восемь месяцев всем известную резиденцию, находившуюся неподалеку, должен был занять новый человек. Демократы выдвинули Франклина Пирса из Нью-Гэмпшира, набравшего сорок девять голосов. Получив звание генерала во время Мексиканской войны, Пирс вскоре уволился из армии, чтобы стать еще одним политиком, который будет тосковать по воинской службе. Впрочем, на войне он проявил себя храбрым и талантливым командиром, и многие кадровые офицеры приветствовали его избрание.
Партия вигов выдвинула главнокомандующего. Старина Пух и Прах ожидал выдвижения в 1848 году, но тогда партия предпочла другого кандидата, и он был вынужден прождать еще четыре года. На этот раз он получил пятьдесят два голоса, после того как президент Филлмор отказался баллотироваться от своей собственной партии, если вигов вообще еще можно было считать реальными конкурентами. Этот поступок сыграл со Скоттом злую шутку, ведь получалось так, что он попадал в политические списки на хромой лошади.
