– Ему не надо тебя видеть. Там все готово?
– Вроде бы да.
Фиц усмехнулся с бесстыдным коварством. Хотя молодой виргинец и был племянником суперинтенданта, Билли не сомневался, что это не спасло бы его от возможного отчисления. Фиц Ли постоянно нарушал правила и делал это с большим удовольствием.
– Красавчик уже давно приготовил все инструменты и напялил свою рубаху – из тех, что мы сшили. Я сейчас пойду надену свою. А ты придержи тут жертву, пока я не вернусь.
– Ладно, только поспеши. У нас мало времени до построения.
Теперь наконец Билли высунулся из окна и замахал рукой:
– Эй, Чарльз! Привет!
Чарльз моргнул, а потом с энтузиазмом замахал в ответ:
– Черт, да это ты! Как дела, Билли?
– Тебя ждал! Давай поднимайся!
Он снова отступил от окна и увидел, что Фиц все еще топчется у двери.
– В чем дело?
– Забыл тебе сказать: Слокум тоже хочет поучаствовать в представлении. Ты же знаешь Красавчика – он со своей проклятой душевностью выкладывает все каждому встречному и поперечному.
Билли нахмурился:
– Слокуму лучше не портить нам игру. Скажи ему, что я велел помалкивать.
– Хочешь, чтобы я так ему и сказал? Напрямую?
– Ну да. Я ведь уже не жалкий «плебей».
– Это точно. – Фиц усмехнулся и вышел.
Через несколько мгновений Чарльз взлетел вверх по лестнице, полы его длинного сюртука развевались за спиной. Когда он ворвался в комнату, они с Билли обнялись, как братья, которые давно не виделись. Потом Чарльз небрежно швырнул шляпу и саквояж на одну из кроватей и отбросил длинные волосы с повлажневшего лба.
– Ну и ну, Билли, как тебе форма-то идет! Настоящий красавец! Только я забыл, что на Севере такое пекло.
– Скоро тебе станет еще жарче, даже если похолодает. Ты ведь теперь новичок, помнишь? «Плебей», как у нас говорят. А меня могут назначить старшим над кадетами в лагере.
– Хочешь сказать, мы на целый год перестанем быть друзьями? – нахмурился Чарльз.
– Друзьями мы останемся. Только выпячивать это не надо, иначе…
– Кадет Мэйн!
От рева, донесшегося из коридора, Чарльз вздрогнул. Билли пришлось схватить его за руку, чтобы он не выхватил нож из ботинка.
Чарльз хмуро посмотрел на вошедшего. Это был Фиц Ли в грубой просторной рубахе из серой мешковины.
– Ты кто такой, черт побери? – резко спросил Чарльз.
– Не смейте повышать на меня голос, сэр! – ответил Фиц с такой же свирепостью. – Я мистер Фиц, один из гарнизонных цирюльников. В мои обязанности, как и в обязанности мистера Джеба, входит постриг всех вновь прибывших кадетов.
– Что еще за постриг?
– Я говорю о ваших волосах, сэр. Они определенно требуют внимания. Если же вы откажетесь выполнять наши требования, я буду вынужден подать рапорт суперинтенданту.
Чарльз встал, разведя руками:
– Постойте, постойте… Билли, он правду говорит? Тут всех так встречают?
– Безусловно, – уверенно ответил Билли. – Мистер Фиц и мистер Джеб постригли меня в первый же час после приезда.
– Черт, для парикмахера он что-то больно молод.
– О, когда они принялись за меня, они были еще учениками.
– Ну ладно… раз так.
Все еще подозревая неладное, Чарльз вышел за дверь и вслед за Фицем поднялся по лестнице в кладовую, вычищенную для такого случая. Билли тащился сзади, едва сдерживая смех.
В кладовой было жарко как в аду. Окон здесь не было, поэтому свет шел от пары масляных ламп, которые еще больше накаляли воздух. На простеньком столе рядом с зеркалом в серебряной оправе лежали расчески, щетки и бритва. Возле шаткого стула стоял Красавчик Стюарт. На нем была такая же рубаха, как на Фице.
– Садитесь, сэр, – с важностью произнес он. – Быстрее, быстрее! Вон тот кадет тоже ждет стрижки, как только мы закончим с вами.
Он показал на Калеба Слокума, лениво прислонившегося к стене. Билли и арканзасец обменялись хмурыми взглядами.
Чарльз уселся на стул. Стюарт щеголевато наклонился к нему и щелкнул пальцами:
– Мистер Фиц! Накиньте салфетку, будьте любезны.
Фиц Ли извлек откуда-то замызганную простыню и начал подвязывать ее вокруг шеи Чарльза.
– Что это за грязная тряпка! – воскликнул Чарльз. – На ней, наверное, целая толпа нужду справила! И что у вас тут за цирюльня такая странная!
– Спокойнее, сэр, я не могу сосредоточиться, когда вы болтаете, – сказал Стюарт, наградив клиента яростным взглядом.
Он несколько раз щелкнул ножницами в воздухе, а потом атаковал волосы Чарльза над его левым ухом. Билли старался рассчитать время по звукам, доносившимся снизу, с лестницы. Они должны были управиться до четырех часов.
– Зеркало, пожалуйста, мистер Фиц!
Помощник цирюльника прыгнул вперед, поворачивая зеркало так и эдак в ответ на энергичные жесты Стюарта. Ну почему Чарльз не понимал, что все это чистое надувательство? Впрочем, никто из новичков никогда ничего не замечал, страх и незнакомая обстановка отлично срабатывали год за годом.
Вскоре Стюарт склонил голову набок, сложил ладони под подбородком и принялся изучать свое художественное творение. Вся левая половина головы Чарльза была острижена, волос осталось с полдюйма в длину, а справа, начиная от ровной линии точно посередине головы, волосы остались такими же густыми и длинными, как и были. Билли уставился в стену и закусил нижнюю губу, давясь от смеха.
– Половина готова, – заявил Стюарт. – Теперь остальное…
На плацу загудел горн. Все было рассчитано точно. Мистер Джеб бросил ножницы на стол. Мистер Фиц поставил зеркало туда же, а Билли и Слокум рванулись к двери.
– Эй, постойте! – закричал Чарльз. – В чем дело?
Стюарт сорвал с себя блузу.
– Мы должны бежать на построение. Скорее, сэр!
– Закончим стрижку в другой раз! – крикнул Фиц уже с лестницы.
– В другой раз?
Чарльз с ревом помчался за своими мучителями. У двери кладовой он бросил на Билли испепеляющий взгляд, но тот вряд ли заметил, потому что уже почти рыдал от смеха.
– Какой другой раз? – кричал Чарльз. – Как, черт побери, я объясню свой вид?
– Не знаю, сэр, – весело откликнулся Фиц, сбегая по ступенькам. – Но объяснять придется… Я уверен, все офицеры будут очень удивлены.
– Вы обманули меня! – прорычал Чарльз, потом выхватил из ботинка нож и метнул его в своих обидчиков.
Последним бежал Слокум. Нож просвистел мимо его уха и вонзился в потолочную балку лестничной площадки. И пока нож там раскачивался, Чарльз не переставая сыпал проклятиями в адрес вероломных кадетов и всего Вест-Пойнта.
