Он заставил себя улыбнуться, хотя улыбка и получилась невеселой.
– Похоже, ты открыла мой секрет. Тяжелая работа и наши с тобой встречи – только это и не дает мне сойти с ума.
В глазах Орри была такая боль и такое отчаяние сквозило в его голосе, что Мадлен просто обняла его и ничего не ответила.
Глава 20
Двадцать девятого января 1850 года сенатор Клей представил конгрессу свои восемь предложений.
В Резолюте их уже горячо обсуждали. Двое дядей Джастина, оба процветающие торговцы из Колумбии, были изгнаны из общества здешних Ламоттов, потому что, сидя за столом у своего племянника, заявили, что южанам непременно нужно пойти на компромисс, а не проявлять узколобость, как обычно. Тем более что расстановка сил в стране продолжала изменяться не в пользу их региона; в палате представителей конгресса только девяносто членов из двухсот тридцати четырех представляли рабовладельческие штаты.
Джастин долго не мог успокоиться после того вечера, снова и снова возмущаясь ересью, предложенной его дядьями. Муж Мадлен совершенно не выносил, когда кто-то высказывал точку зрения, отличную от традиционной, а стало быть, от его собственной. Эта его черта в немалой степени способствовала тому, что жена все чаще и чаще мечтала сбежать из дома.
Не делала она этого по нескольким причинам. Во-первых, Мадлен продолжала считать такой поступок постыдным. Но даже если бы она, уступив своим принципам, решилась на побег, ей пришлось бы бежать в одиночку, потому что она не могла просить Орри разделить с ней ее позор. А значит, она должна была смириться с тем, что никогда его не увидит. Сейчас им хотя бы удавалось видеться почти каждую неделю.
Другая причина, почти такая же серьезная, возникла постепенно за последние пару лет. Когда Мадлен только приехала в Резолют, она еще ничего не знала о жизни на плантации. После большого города все здесь казалось ей чужим и непонятным. Однако она была полна решимости справиться со всеми трудностями, и хотя брак очень скоро принес ей одни разочарования, эта решимость со временем не только не ослабела, а, пожалуй, даже окрепла. Мадлен быстро поняла, что Резолют остро нуждается в человеке, который каким-либо образом сглаживал бы здешнюю порой невыносимую жизнь. В ком-то, кто незаметно и насколько это возможно защищал бы интересы чернокожих рабов, делая их долю чуть более терпимой.
Договорившись с кухонными помощниками, она тайно переправляла в поселок рабов дополнительную провизию. Она брала небольшие суммы денег из домашних расходов и копила их, чтобы купить им потом какую-нибудь одежду получше или лекарства для больнички. Она научилась определять простые недуги и лечить их традиционными средствами, как делали многие жены плантаторов в колониях. Но самое главное – она всегда пыталась смягчить чрезвычайно суровые наказания, которые назначал ее муж.
Например, после ссоры с дядьями он искал, на ком бы выместить злобу. Ему подвернулся Том, четырнадцатилетний мальчик, работавший в доме. Джастину показалось, что раб недостаточно хорошо отполировал какую-то латунную вещицу в холле.
В ответ на вопросы хозяина испуганный мальчик лишь что-то несвязно пробормотал. Джастин тут же обвинил его в дерзости и приказал дать ему двадцать ударов хлыстом. Мадлен пыталась возражать, как всегда возражала против жестокости. Но Джастин, не обратив на ее слова никакого внимания, как ни в чем не бывало ушел, обронив какое-то высокомерное замечание насчет женской чувствительности. Через несколько минут Мадлен уже бежала к поселку рабов, чтобы найти помощника надсмотрщика, который должен был исполнять наказание.
Задача у нее была непростой. Если бы она только отменила приказ Джастина, то подвергла бы опасности самого надсмотрщика, так что она могла лишь просить его бить как можно легче.
– Я постараюсь, мэм, – сказал огромный негр, которого звали Сэмюэль, – только я с мальчишкой-то должен сделать кое-что похуже. Мистер Джастин велел вылить ему на раны ведро.
– Ведро чего?
Растерянный негр отвел глаза.
– Ты меня слышишь, Сэмюэль? Что в ведре?
– Так ведь скипидар, мэм.
– О боже! – Мадлен прижала ладонь ко рту. – Это же убьет его!
– Мистер Джастин… – Сэмюэль грустно пожал плечами, – похоже, совсем не в себе. Но мне придется это сделать.
Мадлен сжала руки перед грудью, судорожно пытаясь что-то придумать.
– Сэмюэль, если это ведро тебе подаст кто-то другой, ты не будешь в ответе за то, что в нем находится.
Негр уставился на нее, начиная понимать:
– Да, мисс Мадлен, верно.
Ему хотелось улыбнуться, но он не осмелился.
– Я сама принесу ведро скипидара. Передам его тебе, а ты сделаешь то, что должен. Только постарайся, чтобы тут не собралась толпа зрителей, а то вдруг кто-нибудь захочет рассказать мужу, что не прочувствовал запаха скипидара.
– Нет, мэм, никто смотреть не будет. Мистер Джастин такого не требовал.
Кончилось все тем, что Тома просто высекли, вместо того чтобы сначала высечь, а потом истязать. Это была не слишком большая победа для Мадлен и для мальчика. Но она знала: если решится сбежать из Резолюта, то и таких малых побед здесь не будет.
* * *
Почти всему, что нужно знать о жизни на плантации и о важной роли женщины в ней, Мадлен узнала от своих соседок, и прежде всего от Клариссы Мэйн. Хотя они и выросли в разных условиях, но обладали схожими характерами. И возможно, Кларисса даже замечала в своем сыне чувства к жене Джастина. В любом случае она проводила с Мадлен много часов в Монт-Роял, терпеливо уча ее тому, что должна знать и уметь каждая жена плантатора.
Среди прочего Мадлен научилась и акушерству. В начале февраля, часов около десяти вечера, за ней прислали из поселка рабов, чтобы помочь одной роженице. Рабыню звали Джейн, она работала на плантации, это были ее первые роды и десятые, которые принимала Мадлен.
В маленьком домике Джейн собралось несколько женщин. Мадлен опустилась на колени рядом с тюфяком и позволила роженице держаться за ее руки во время схваток. Рядом уже была другая женщина, но Джейн от ее помощи отказалась – хозяйке она доверяла больше. А Мадлен, какую бы целительную силу ей ни приписывали, была готова ею делиться.
Она помогла привязать ноги Джейн, а потом наблюдала, как дряхлая акушерка, тетушка Белле Нин, управлялась с деревянными щипцами. В менее сложных случаях Мадлен справлялась сама. Однако на этот раз роды были трудными, и она передоверила их более опытной акушерке, которую специально для этого позвали. Ребенок лежал неправильно. Но тетушка Белле Нин ловко повернула его щипцами и вскоре извлекла младенца на холодный воздух.
Тетушка Белле Нин была высокой худой окторонкой
[7] лет шестидесяти пяти или даже семидесяти. Она жила одна в дальних болотах и выбиралась оттуда, только чтобы помочь в самых тяжелых родах. Плату она брала едой, одеждой и нюхательным табаком. Держа на руках мокрого ребенка цвета плодов какао, она ласково баюкала его, словно он был ее собственный.
