Государству было бы гораздо лучше просто продать эти компании, пока они еще имели ценность, но теперь оно стремительно теряет на них деньги, а их стоимость упала до минимума. Такой подход – отказ и от приватизации и от защиты госмонополий – самый проигрышный вариант для государственных финансов.
Какую роль должно играть государство
Хотя общую схему набросать легко, детальная связь между экономическими реформами и более быстрым ростом настолько замысловата, что, когда аналитики начинают искать данные в подтверждение этой связи, они их часто не находят. Но это не означает, что связи нет. Это значит лишь, что, учитывая, какое огромное количество факторов влияет на экономический рост, в хитроумных статистических корреляциях нельзя выделить ни одно конкретное действие государства. Однако каждый, у кого есть практический опыт в странах развивающегося мира, скажет, что, если государство проводит разумную политику инвестирования и движется в направлении выработки предсказуемых и стабильных правил, хороший исход более вероятен.
Когда наблюдатели говорят о “структурных реформах” в развивающихся странах, они в основном имеют в виду составление разумных правил и обеспечение их соблюдения, следуя азам экономической науки. Эти азы говорят, что объем производства – это простая сумма базовых слагаемых: земли, труда и капитала. Поэтому “структурные реформы” обычно сводятся к созданию эффективного правового режима, регламентирующего покупку земли для строительства заводов, выдачу кредитов для финансирования строительства этих заводов, а также наем и увольнение рабочих этих заводов. В Индонезии недавнее увеличение государственного инвестирования стало возможным благодаря принятию закона, который ускоряет приобретение земли для всего, от полицейских участков до электростанций и молодежных спортивных лагерей, путем установления конкретных сроков для каждого этапа процесса, который раньше тянулся годами.
Хоть это и звучит неполиткорректно, но похоже, что некоторые общества более других готовы подчиняться разумным правилам относительно земли, труда и капитала. Например, в начале 1990-х только у горстки стран был закон, который требовал от правительства ограничить себя принятием сбалансированного бюджета, а теперь более тридцати правительств развивающегося мира действуют в рамках таких наложенных на себя ограничений. Однако не все воспринимают эти пределы одинаково серьезно. В 2015 году дебаты по поводу разрешения кредитного кризиса Греции были отчасти культурной войной тех, кто, как Германия, считал, что Афины следует наказать за нарушение правил еврозоны по госрасходам, против тех, включая самих греков, кто считал, что их нужно простить. В Индонезии к бюджетному законодательству относятся с глубоким уважением, и замедление экономики в 2014–2015 годах произошло отчасти потому, что правительство Видодо предприняло болезненное сокращение расходов ради удержания дефицита в законных рамках.
Противоположностью системе, основанной на правилах, служит система, основанная на договоренностях между политическими лидерами и их заказчиками, которая может быть еще более сложной. В 2015 году новое левое правительство Греции возвестило об аресте известного бизнесмена по обвинению в уклонении от налогов как о крупном достижении в борьбе с системой “диаплоки” – множеством тайных связей между старыми правящими партиями и видными семьями бизнес-элиты, в частности из сферы энергетики и строительства. Но греческий журналист Яннис Палайологос указал, что “диаплоки” обслуживает не “просто нескольких жирных котов” – система распространяется на представителей всех слоев общества, обеспечивая теплые местечки юристам, фармацевтам, водителям грузовиков, служащим государственных банков и коммунальных служб и даже молодежным отделениям политических партий. Кумовство в таком широком смысле осталось “важной частью печальной истории Греции”, потому что, осуждая одних магнатов, политическая партия СИРИЗА обеспечивала защиту другим. Широко распространенное убеждение, что некоторым гражданам оказываются преференции, продолжало “разрушать ткань доверия в греческом обществе” и расшатывать экономику
. То же можно сказать обо всех основанных на кумовстве обществах, от Индии до ЮАР.
Может быть, Индия – самая большая в мире демократическая страна, но в ней по-прежнему мало уважения к самóй идее следования правилам. Здесь даже гольф – игра, основанная на условностях, – проходит под неумолчные возбужденные споры о зыбких правилах, которые при переходе к каждой новой лунке пересматриваются заново, в зависимости от того, насколько удачно упал мяч. В 2000-е в Индии был составлен проект закона о финансовой дисциплине, ограничивающего дефицит бюджета, однако его положили на полку, когда оказалось, что он помешает правительству повысить расходы в ответ на кризис 2008 года. Такого рода неопределенность может приводить к плачевным результатам, особенно в развивающихся странах, где институты еще не до конца сформированы, а правила только разрабатываются. При оценке государства нужно прежде всего задаваться вопросом, насколько значительно его вмешательство в экономику.
Для ответа на этот вопрос я сначала смотрю, какую долю ВВП составляют государственные расходы, чтобы выявить, есть ли серьезное отклонение от нормы, и выясняю, идут ли эти расходы на производительное инвестирование или на подачки. Потом проверяю, использует ли правительство государственные банки и компании в качестве инструментов для искусственной накачки роста и сдерживания инфляции, а также – поощряет оно частные компании или душит. В последние годы многие страны чрезмерно увеличивали государственную долю экономики, направляя банковские кредиты непродуктивным и не заслужившим льготы компаниям, содействуя крупным госкомпаниям, субсидируя дешевый бензин для богатых и среднего класса и непредсказуемо вводя неразумные правила, затрудняющие процветание частных компаний. Многие государства в наши дни управляют экономикой так, что это скорее тормозит рост, чем ускоряет. В результате опросы в нескольких странах показывают очень низкий уровень уверенности в том, что правительство делает нужные вещи, и это недоверие может привести к подъему экстремистов и радикалов. Сокращение вмешательства государства и более целенаправленное финансирование улучшит экономические и политические результаты.
Глава 5
“Бизнес-оазисы”
Насколько страна использует преимущества своего местоположения?
В течение столетий Дубай был торговым центром в пустыне, окруженным белым коралловым песком. Здесь царил дух авантюризма, обитали продавцы жемчуга и контрабандисты золота. Только в 2002 году крошечный эмират впервые позволил иностранцам покупать здесь землю и предоставил им существенные льготы. Правящая семья шейха Мохаммеда ибн Рашида аль Мактума предложила иностранным покупателям вид на жительство, низкие налоги и дешевые кредиты, и они хлынули сюда. Численность населения подскочила с полумиллиона до двух миллионов человек, когда здесь чуть ли не в одночасье возникли небоскребы, пристани для яхт и рукотворные острова в форме пальм, а вместе с ними и космополитичная культура бездуховной роскоши. Малоизвестный эмират вдруг стал знаменит зрелищной архитектурой своих общественных зданий – гостиница в форме паруса, самый большой в мире торговый центр, – да и частные дома здесь бывают сногсшибательны. Мне рассказывали о бывшем сотруднике индийского посольства, который сделал состояние на продаже бытовой техники и построил себе дом с голубым космическим кораблем на крыше. Еще один индийский иммигрант в своем доме, украшенном логотипом Ива Сен-Лорана, которого обожает его жена, устроил водопад.
