— Значит, ты уже скакал по ней. Что можно счесть еще одним подарком судьбы, — Кай вытянул большой палец и повернул кольцо, чтобы снять его. Огромное кольцо, широкое и тяжелое, со вставленным в него камнем странной формы, похожим на голову человека е рогами. Паулюс говорил, что это зло, но Кай ответил, что кольцо принадлежало еще его отцу, а его отец, как и кольцо, пришел сюда из заморских стран, в давние-предавние времена, еще до того, как на землю Британии ступила нога римского легионера.
Кай с трудом снял кольцо.
— Это известная вещь, мальчик. Не бери коня из нашей конюшни, это будет замечено, и тебе станут задавать вопросы. Лучше проберись через весь город к посту на холмах, где несут вахту дозорные. Они держат коней для посыльных. Покажи им это кольцо и выезжай на дорогу, что ведет на север. Меняй лошадей в каждой крепости, когда заметишь признаки усталости скакуна: время не союзник нам в этом деле. А теперь… отправляйся!
Артос скользил от одной тени к другой, пробираясь по улицам Венты. На нем теперь туника и плащ, и меч отягощал его пояс. Марий выменял этот меч на одной из встреч с торговым народом. Это меч римского легионера. Марий говорил, это добыча с какой-то давней битвы, возможно даже возле стены. Однако клинок хорош, и отец Артоса долгое время безуспешно пытался выторговать его для сына. Меч этот короче клинков стражи, но по длине как раз подходит для Артоса. Еще у него сумка с припасами. А на шее — для безопасности — ремешок с кольцом Кая.
Если бы у него не было этого кольца, то его непременно бы допросили, когда он достиг дозора на холмах. Ради скорости ему дали коня с легким седлом — намного меньше тех, которыми пользуется стража, и конь был тщательно выбран, юноша понимал это, чтобы миля за милей преодолевать путь с неизменной скоростью. Он направил коня по дороге, радуясь ровному покрытию, выложенному еще легионерами.
Дорога тянулась на север, и хотя со времени ее последнего ремонта прошло больше лет, чем самому Артосу, она все еще находится в хорошем состоянии. Встало солнце, прошла середина утра. В крепостях по пути он менял лошадей одну на другую, люди здесь все из одного племени, о чем ясно свидетельствуют их туники. Они обрушивали на Артоса град вопросов, когда он прислонялся к деревянной стене крепости, торопливо набивая рот хлебом и прихлебывая ровно столько ячменного пива, сколько требовалось, чтобы проглотить еду. Но он лишь качал головой и отвечал, что выполняет поручение верховного короля, и то послание, которое он несет, выше его разумения.
Зато сразу после полудня, когда солнце все еще палило горячими лучами и ему приходилось прилагать немалые усилия, чтобы удержаться в седле, он поменял коней на посту весьма необычных дозорных, расположившихся в разрушившейся башне римлян. На них не было ни доспехов, ни даже сверкающих одеяний племен; лишь загорелая кожа на маленьких, смуглых телах, испещренная синими татуировками. У них были луки и стрелы, и друг с другом они переговаривались мягкой звонкой речью. Однако их вождь — который, несмотря на жару, носил плащ из волчьей кожи, на голове — волчью голову с разинутой пастью, а на шее — ожерелье из нескольких дюжин белых клыков — говорил на латыни, хотя и с необычным акцентом.
Хотя юноша никогда прежде не видел так близко таких людей, он знал, что это пикты, живущие за стеной, и служат они не Британии, а одному лишь человеку, — верховному королю; Артос Пендрагон каким-то образом заслужил их любовь, и они пришли на его зов.
Эти язычники, пикты, и небольшой отряд людей, которые, подобно Марию, до сих пор с нескрываемой гордостью называют себя «римлянами», вот они-то и составляют армию Верховного Короля. Будь они предоставлены самим себе, меч поднялся бы против меча, нож против стрелы. Однако под началом Артоса Пендрагона они составляют единое целое. Величайшим даром короля было умение создавать победоносную армию из таких вот разношерстных сил.
Вскоре после того, как он покинул эту дозорную башню, Артос свернул на дорогу, ведущую на запад. Здесь ему пришлось замедлить ход коня: новая дорога уже не мощеная, всего лишь тропа для путников, она часто поворачивает и изгибается, и поверхность ее неровная и трудная для ходьбы. Нигде не видно полей с зерном, а стычки здесь происходят гораздо чаще.
Когда наконец юноша увидел ярко-красные огоньки лагеря, на небе уже появилась луна. Он соскочил с коня, все тело его одеревенело, так что он мог идти, только прислонившись для поддержки к плечу спотыкающегося коня. Горло его пересохло, переполнившись пылью, когда он со стоном прохрипел ответ часовому. И он не помнил, как именно добрался до комнаты верховного короля.
— Да это юный Артос! Но что ты делаешь здесь? Позовите Мария.
— Король-повелитель, — в этот раз Артос выдавил из себя звук получше, чем стон, потом с удивлением обнаружил в руке рог, после чего отпил немного горького нива и лишь затем продолжил: — Король-повелитель, — юноша принялся рыться в одежде в поисках кольца Кая, — легат Кай послал меня.
— Чтобы привезти нам какое-то неприятное известие. Что же случилось? Крылатые шлемы… Но тогда бы факелы тревоги вспыхнули по всей стране, чтобы предупредить нас. Так в чем же дело?
И когда эти большие, сильные руки мягко легли на его плечи, подтащили к себе поближе, поддерживая его, Артос слово за слово поведал о том, что видел и слышал. Вокруг него раздались удивленные голоса, но в них для него было мало смысла. А потом он оказался лежащим на соломенном тюфяке в лагере, и рядом появилось гладко выбритое смуглое лицо отца, увенчанное шлемом с перьями. Юноша понял, что сделал то, ради чего прибыл сюда.
Вот так и началось темное время, и впоследствии Артос не раз задавался вопросом, что случилось бы, если бы они выбрали другой путь.
Он не просто передал послание от Кая — его сведения дали верховному королю несколько драгоценных часов, которыми тот отлично воспользовался. С предупреждениями были отправлены другие всадники. Пора урожая… Модред выбрал подходящее время для предательства.
И когда здесь появились созванные люди, немного отсюда, немного — более дисциплинированных — оттуда, то они узнали, что Модред действительно поднял знамя Красного Дракона и заключил с крылатыми шлемами договор, скрепленный кровью. На побережье, как сообщали, сначала видели десять кораблей, но теперь приходили сообщения о двадцати, приближающихся с моря. Эта тщательно подготовленная кровавая резня вполне сможет уничтожить все, ради чего сражался верховный король, если только ему не удастся удержать завоевателей на побережье.
— Но Модред просто безумец!.. — Артос услышал громкий возглас отца и увидел, как бронзового отлива кулак опустился на стол, отчего подпрыгнули рога для питья.
— Нет, далеко не безумец, — ответил верховный король. — Ты не забыл Вортигена? Модред его крови, и потому считает, что он истинный король Британии, а не я. И так же считает половина племен, утверждая, что у меня нет на это права, — его рука дернулась в сторону складки фиолетового плаща, наброшенного на спинку его сиденья. — Пока Аврелиан не дал мне власть, я был просто человек, который что-то планирует и о чем-то мечтает. Однако сейчас все это кажется давно ушедшим в прошлое. Тем не менее, — теперь он заговорил более оживленно, — независимо от того, каким бы королем себя Модред ни считал и как бы ни приветствовали его обманутые им люди, веря, что в этот раз они смогут сыграть с саксами в игру Вортигена и победить, я не собираюсь позволить топорам крылатых шлемов разрушить то, что осталось еще на этой земле. Поэтому…
