Что-то мне подсказывает, его величество вообще ни о каком рыцаре ни сном ни духом… Сестра, конечно, могла найти специально для меня защитника в Астрале, и это даже было бы на нее похоже: знай она, что в Сиерне можно отравиться, например яблоком, а принц с братом в состоянии испепелить тебя вместо рулета за завтраком, она бы призвала для меня духа-защитника. Здесь, в своем мире, она всегда меня защищала. Но…
Что-то не складывается. И, самое печальное, я не могу понять что.
Камеристка болтает о бале. Она вообще болтушка каких поискать, но сегодня она несет просто отборную чепуху. Сначала про бал: «Ах, принцесса, а вы видели, какие на герцогине Аделине были жемчуга? А на ее дочери — настоящие бабочки, вот прямо настоящие, и по всему вороту!» Так про каждую даму. Достается и кавалерам, особенно принцу. «А вы видели, как принц смотрел на маркизу Виленду? А вы знаете, они же вместе в школе учатся, и Виленда влюблена в принца с детства! Ах, это так романтично! Настоящая любо… Ох, простите, ваше высочество, принц же ваш жених… Я же совсем забы… Простите… Но, ваше высочество, маркиза же так красива! Вы несомненно ее заметили: ее волосы — настоящий огонь! Ах, они с принцем были бы такой прекрасной парой… Ой, простите, ваше высочество!»
Сдается мне, или камеристка правда так глупа, как кажется, или она ревнует принца ко мне. Или Дамиана. Вот, уже и Виленду вспомнила. Я тоже ее помню: рыжая, красивая девочка, действительно за Ромионом увивается, в школе они сидят рядом.
Только Ромион отчего-то не верит, что эта Виленда спасет его от мертвого сна.
«А еще, ваше высочество, вчера на балу была такая красавица, такая красавица, ну просто ах!» И дальше идет абсолютный бред, согласно которому получается, что отвергнутые мной кавалеры, побегав впустую по саду, решили не сдаваться и найти прекрасную незнакомку после праздника. А найдя, предложить ей руку и сердце по всем правилам. Авось кем-нибудь незнакомка соблазнится. А пока кавалеры решали — с дуэлями и прочими развлечениями, — кто будет просить моей руки первым, дворцовые слуги нашли мои туфельки и устроили аукцион. Дескать, прекрасная незнакомка не представилась, никто ее не знает, слыхом о ней не слыхивал (Да? А вот Ромион слыхивал. Подозреваю, и королева тоже). Потому единственный способ найти красавицу — с помощью ее туфельки. Все же знают, что чары поиска лучше всего накладывать на вещь, касавшуюся тела искомого. Так что туфельки мои, то есть Розалиндины, ушли сегодня утром с молотка за кругленькую сумму… А мне, получается, надо ждать гостей, то есть сватов.
Что там королева говорила про «отравить»? Идея уже не кажется мне плохой. Я же не Пенелопа, чтобы терпеть толпу женихов у себя дома — да и пока дождешься Одиссея… Надо будет заглянуть во дворец, попросить яблочек. Так, на всякий случай. А то мужчины почему-то очень болезненно реагируют, когда им отказываешь, — я знаю, я видела, как сестра это делает. Ее ухажеры всегда болезненно реагировали. Очень.
В общем, новость меня не обрадовала, а настроение с утра и так упало — из-за Габриэля и мигрени (видимо, побочный эффект приворотного зелья). Так что когда я все-таки выбираюсь через порог спальни, злая, печальная и с больной головой, попадаться мне на глаза не стоит даже невозмутимому Габриэлю. Тот, полагаю, с легким сердцем пристраивается мне за спину — как обычно. А вот Дамиан, про которого я уже напрочь забыла, бросается было ко мне, потом ловит мой взгляд и отшатывается.
— Виола…
— А… Ты, — усмехаюсь я, в который раз в душе удивляясь, что такое совершенство, как этот юноша, действительно ходит по бренной земле… И понимая, что это совершенство сейчас стоит между мной и завтраком (пока камеристка меня купала и одевала, я успела здорово проголодаться, несмотря на мигрень).
Дамиан изумленно провожает меня взглядом, когда я, а следом и Габриэль проходим мимо. Но потом догоняет — уже на лестнице.
— Виола, как ты?
— Безумно, — фыркаю я. — Отлично. Особенно после того, как ты меня бросил на растерзание своему брату в ателье. Просто… прекрасно.
В столовой Габриэль словно невзначай исчезает, а я сажусь за стол и с ходу вгрызаюсь в ароматную булочку с корицей. Дамиан на булочки — и даже на пирог с сыром и курицей! — не реагирует, а только взволнованно смотрит на меня.
— Виола, понимаешь… Я действительно не хочу, чтобы ты стала здесь парией…
— А сейчас я кто?!
— Виола, ты принцесса.
Я громко фыркаю, но Дамиан продолжает:
— И неважно, как ты выглядишь…
— Неважно?
— Да, неважно. Ты принцесса, и скоро станешь королевой. И я не хочу портить твою репутацию.
Булочка кончается, а с ней и уважительная причина молчать, пока Дамиан ждет ответа. Я наливаю лимонад, но им тоже надолго руки и рот не займешь.
— Дамиан, я фея-полукровка. О какой репутации речь?
— Но, Виола…
— Не надо «но». Ты меня бросил. Ты на балу ко мне не подошел. Даже когда твой братец меня тоже бросил и я вынуждена была слушать вашу мачеху, чтобы хоть чем-то заняться. Мне было грустно, одиноко и скучно. И ты в этом тоже виноват. Ха, да ты в этом первоочередно виноват, потому что Ромион мне ни в чем еще не клялся. А ты обещал… В общем, на тебя я обижена. Все, я с тобой не разговариваю, — и принимаюсь за пирог. Показательно, чтобы этот… невежливый человек понял, как мне не до него. И потом, что он делает в моем доме? Только на два дня ведь приглашала. Вот так, надо на будущее запомнить: один раз мужчину в дом пустишь, потом не прогнать.
Дамиан смотрит на меня пару минут. И неожиданно улыбается. Я замираю, не прожевав пирог. Черт возьми, красивая же у него улыбка!
— Виола, прости меня. Ты права, я вел себя глупо. Я думал, я оставлю тебя и больше не побеспокою. Думал, что буду защищать тебя издалека, чтобы больше не привлекать внимания и не давать повода для лишних разговоров. Только, — он грустно вздыхает, — я не могу. Ты сегодня не пришла в школу, и я волновался. Я послал к тебе духа, я узнал, что с тобой все в порядке. Но все равно волновался. А потом понял… Понял, что просто не смогу быть вдали от тебя. Прости. Кажется, я буду надоедать тебе и дальше. — И смотрит на меня невинными глазами. И не будь эти глаза так прекрасны, я бы еще покапризничала. А так…
— И долго ты эту речь репетировал?
Дамиан снова улыбается, но на этот раз я ученая и вовремя отвожу взгляд.
— Долго. Еще в школе начал. Все равно какая-то нелепость получилась.
— Ага.
— Виола? Так ты меня простишь? — М-м-м, а он, кажется, и правда нервничает. Серьезно боится, что не прощу? Ой, да ладно — как будто первый раз меня парни бросают! У этого хоть уважительная причина есть… Он за меня волновался. Прелесть.
— А ты скажи это еще раз.
— Что?
— Ту часть, где ты сознаешься, что вел себя глупо.
— Очень глупо, — смеется он и смотрит на меня так… так… что мне становится не по себе. Когда Ромион смотрел на меня так же вчера, это было нормально: было на что смотреть. А сейчас?..
