Я удивленно поднимаю глаза, а Габриэль забирает у меня перо… И быстро вписывает ответы. В эти и следующие задания. Причем он по ним разве что лениво пробегает глазами. Как будто это настолько легко, что даже размышлений не стоит… Тест оказывается решен за минуту — Габриэль откладывает перо, смотрит на меня, потом в окно.
— У вас еще полчаса, ваше высочество. Поспите.
— Габриэль, — осторожно зову я. — Ты меня пугаешь. Что это только что было?
Габриэль какое-то время смотрит на меня, потом, вздохнув, усаживается на соседний стол, берет еще одну булочку.
— Ваше высочество… вам не понять.
— Не-а, — ошеломленно отвечаю я. И тоже беру булочку.
Булочки сближают.
Ровно через полчаса — мы успеваем доесть весь завтрак — дверь открывается (Габриэль торопливо спрыгивает со стола и снова становится невозмутимым, как скала). Входит директриса, берет мой тест, быстро проглядывает. Ее кот устраивается на моем столе и, высунув язык, слизывает с моих щек молочные усы. Я фырчу от неожиданности и пытаюсь отъехать подальше вместе с креслом, но дальше еще один стол, к тому же кот совершенно по-человечески протягивает лапу и тяжело кладет ее мне на плечо: «Стой».
— Отлично, — объявляет директриса, ставя на тесте высший балл. — Вижу, ты действительно вчера нашла время позаниматься, Розалинда. Это похвально. Но учти, больше одного пропуска — и я вынуждена буду сообщить твоему отцу. А теперь иди на урок.
Кот убирает лапу и бодает меня мордахой прямо в губы.
— Я тебя тоже люблю, — шепчу я, и кот подмигивает: «И я тебя».
Урок мадам Венги только-только начинается, когда я захожу в класс — все взгляды тут же устремляются на меня. Сама мадам возится с зеркалом, и я аккуратно, на цыпочках, прокрадываюсь за ее спиной. Направляюсь, как обычно, в центр «галерки», но ловлю взгляд Дамиана и резко сворачиваю к окну. Зажарюсь к концу урока, но не придется выяснять отношения, в которых и выяснять в общем-то нечего.
Дамиан, не отрываясь, продолжает смотреть на меня — пока ему не делают замечание. После этого ко мне на стол прилетает записка… Хотя какая записка? Целое послание. Дамиан прекрасно владеет письменной речью: он нашел около сотни синонимов слову «прости». Я пробегаюсь по ним глазами — как Габриэль недавно по тесту — и пишу поверх: «Оставь меня в покое». Записка тут же исчезает, а Дамиан отворачивается. Но нет-нет я ловлю его взгляд, что безумно мешает сосредоточиться на уроке о каких-то там духах. Мадам Венга раз сто, как для идиотов, повторяет, что духи питаются энергией, причем не вещественной, а абстрактной (кто б еще знал, что она имеет в виду). Я слушаю, вспоминаю, как Габриэль за милую душу умял три булочки подряд, и думаю, что где-то в записях мадам закралась ошибка. Габриэль дух — и он ест нормальную еду.
Припекает. Солнце через окно жарит невыносимо, мешая смотреть на зеркало (которое вместо доски). А заодно и на Дамиана (на которого я героическим усилием воли не смотрю вообще). Жаль, что он притягивает взгляд, как большой и очень красивый магнит. Но я сильная, я сделаю вид, что его здесь нет. Так-то.
— Виола, пожалуйста, нам нужно поговорить, — ловит Дамиан меня у фонтана после урока.
Больше всего я сейчас хочу искупаться (а то моя бедная зеленая кожа скоро захрустит, как хорошо прожаренная корочка). И меньше всего — общаться с Дамианом. Но, похоже, у меня нет выбора.
— Дамиан, я же попросила оставить меня в покое. Нам не о чем разговаривать.
Но он меня перебивает:
— Виола, прости, прости меня, пожалуйста, я не знал…
— Что ты меня не любишь? — улыбаюсь я. — Послушай, а может, ты правда решил Ромиона позлить? Вы же на ножах. А тут я, его невеста. Отличный повод, да? Вскружил мне голову — а впрочем, нет, я сама с этим справилась. А ты просто воспользовался ситуацией. Ты когда придумал прикинуться влюбленным — до того, как я призналась, что ты мне нравишься, или после? Ладно, можешь не отвечать: сама дурочка, знала же, что с такими, как ты, мне ничего не светит.
Дамиан ловит мой взгляд.
— Ты же так не думаешь, Виола, ты же правда так не думаешь?
Я смотрю ему в глаза — в самые, черт возьми, красивые на свете глаза — и вздыхаю.
— Нет. Не думаю. Я думаю, что вчера все просто по-дурацки закончилось. До этого было отлично — спасибо тебе. Ну а потом… Ты не виноват. Правда. Я же смотрюсь все-таки иногда в зеркало, хоть по мне и не скажешь. Только, Дамиан, пойми и ты меня: я не хочу тебя видеть. По крайней мере, какое-то время.
Дамиан собирается что-то сказать, но не успевает.
— Что, бастард, отшили тебя? — усмехается Вейл, подходя к нам у фонтана — для разнообразия он один. — Лягушонок мой, Розалинда, давай я тебя утешу? Дамиан скучный, да? Гордый слишком, у него опыта в любовных делах мало, а вот я…
— А ты как был идиотом, так и остался, — усмехаюсь я. Отворачиваюсь и иду на урок. Подерутся эти двое опять — ну и пусть. Не мои проблемы.
А что — в жизни наступают моменты, когда нужно двигаться дальше. Теперь такой момент наступил. Двигаюсь. Снова к «галерке», где мне опять будет жечь кожу, пока я окончательно не зажарюсь и не стану лягушкой фри…
— Розалинда? — окликает меня Ромион, и я, изумленная, останавливаюсь.
На принца я тоже все утро старалась не смотреть, а то сразу вспоминалось лебединое озеро и так не вяжущееся с хрупким Ромионом чувство защищенности и сказки. Ну какой из него принц! А тоже ведь, закрой глаза и… И самый настоящий желанный суженый получается. Понятно, почему около него столько девчонок. Теперь понятно.
Впрочем, сегодня одно место пустует, ближе всех к Ромиону (как раз где обычно сидит эта рыженькая маркиза, с которой у Ромиона должна быть, по версии моей камеристки, большая любовь).
— Что?
— Садись со мной, — Ромион кивает на свободное кресло. В абсолютной тишине на глазах у изумленного класса. На глазах у Дамиана, как раз заходящего вслед за Вейлом.
Я замираю у парты.
— Тебе же плохо на солнце, — спокойно замечает Ромион в ответ на мое изумление.
Мгновение я смотрю на него, потом повожу плечами (им больно, а сухую кожу стягивает — даром что прикрыта туникой). И, забрав вещи, иду к месту рядом с Ромионом. А что — он мой жених. Должен обо мне заботиться, да? Вот он и заботится. По-своему.
И хорошо, что я не смотрю в этот момент на Дамиана, потому что смотреть на него жалко. Он с таким убитым видом плетется к своей парте…
— Поссорились? — спокойно замечает Ромион.
— Не твое дело, — огрызаюсь я, напоминая себе, что Ромион ночью и Ромион днем — суть два разных человека. Наверное, так же, как и я.
Ромион оглядывается на Дамиана. Снова смотрит на меня.
— Конечно. Между прочим, как там твоя сестра?
— Отлично, — бросаю я таким тоном, чтобы он сразу понял: разговор окончен. А чтобы понял совсем хорошо, начинаю усиленно копаться в сумке, хотя все, что нужно, уже лежит передо мной на столе.
