– Скорее, скорее! – Опять тот же голос, но я никак не могу вспомнить, кому он принадлежит, а глаза не открываются. – Каталку, каталку давайте, я держу рану!
Рану? Какую рану, что происходит? Меня, кажется, чуть приподняли над землей и вновь опустили на что-то жесткое. Почему я совсем почти ничего не чувствую? Только слева так горячо…
Когда я смогла наконец открыть глаза, то не поняла, где нахожусь. Надо мной склонилось мужское лицо, черты которого были мне знакомы, но я никак не могла понять, кто же это.
– Все в порядке. Потерпи немного, мы уже почти приехали, – сказал мужчина, но я снова потеряла сознание, успев подумать только, что мой сон снова сбылся, пусть и наполовину – я пока еще жива.
Матвей
Хорошая штука – развитая интуиция, в который уже раз Матвей убеждался в этом на собственном опыте. Закрывая багажник, он вдруг почувствовал, что ему просто необходимо как можно скорее бежать за дом, куда только что ушла Аделина. Что-то просто толкало его в спину, как будто огромная рука, и подгоняло – скорее, скорее. Матвей бросил сумку с инструментами и побежал. То, что открылось его взгляду на парковке за домом, шокировало его настолько, что, казалось, придало сил. На Аделину надвигался худой высокий мужчина, чье лицо полностью скрывал капюшон спортивной кофты, в занесенной руке он держал топор, который и опустил, как показалось Матвею, на голову замершей как вкопанная Драгун. В ту же секунду Матвей в два прыжка достиг цели, отпихнул Аделину и набросился на ошалевшего от неожиданности мужика, вырвал у него топор и пару раз ударил кулаком по голове, остатками разума понимая, что нельзя бить во всю силу – убьешь. Мужик обмяк, а Матвей, отшвырнув подальше топор и убедившись, что нападавший дышит, хоть и в отключке, кинулся к неподвижно лежавшей неподалеку Аделине. Удар топора пришелся не на голову, а на шею, совсем близко от сонной артерии.
– Даже ключицу не задел, надо же, – пробормотал Матвей, одной рукой зажимая сильно кровоточившую рану, а другой пытаясь набрать номер вызова «Скорой».
Прокричав в трубку все, что хотел, он сбросил звонок и позвонил в полицию. Состояние мужика его не особенно волновало – подумаешь, отключился от двух ударов, ничего жизненно важного Матвей ему не повредил, отделается ушибом мозга. А вот Драгун истекала кровью, и остановить ее Матвей в одиночку не мог.
– Где чертова бригада? – бормотал он, прижимая руку к шее Аделины. Кровь продолжала течь, Аделина то и дело пыталась открыть глаза, но ей это не удавалось.
Матвей говорил с ней, тормошил, кричал, стараясь удержать в сознании. Кровотечение усиливалось, а «Скорой» все не было.
– Какой бред, – бормотал Матвей, сильнее сдавливая рану на шее Аделины. – Врачу вот так истечь кровью на улице в десять утра! Где люди, мать их?! Где хоть кто-нибудь?!
Но дом и двор словно вымерли, ни единой живой души. Наконец раздался рев сирены, и Мажаров вздохнул с облегчением, хотя и понимал, что вряд ли линейная бригада сможет чем-то ощутимо помочь. Но хотя бы довезут до больницы, уже проще.
Он поехал с ними, так и не убрав руку с шеи Аделины, и шел с ней до самой операционной, только в дверях отпустив наконец кровоточившую рану.
– Идемте со мной, – попросила его медсестра, и Мажаров, проводив глазами каталку, обернулся:
– Что?
– Вы весь в крови, я вам душевую покажу. Вы ведь Мажаров, да?
– Откуда вы меня знаете?
– Вы работали здесь, когда я только устроилась, – чуть покраснев, сказала девушка.
– Да? Извините, я вас не помню.
– Ничего, – улыбнулась она. – Это не страшно. Вы поможете карту заполнить на поступившую? При ней нет документов.
– Да, ее сумка осталась у меня в машине. Мне бы только сначала руки вымыть.
Он бросил взгляд на свои окровавленные руки, на джинсы в бурых пятнах, на майку, выглядевшую так, словно ее владелец работал на скотобойне. Медсестра предложила:
– У нас костюмы есть одноразовые, я вам рубашку дам, а вот джинсы…
– Н-да, в общественный транспорт не пустят. Ничего, рубашки будет достаточно.
Вымыв руки и сменив майку, Матвей почувствовал себя немного лучше. Плеснув в лицо холодной водой, он оперся руками о раковину и посмотрел в зеркало. Вид был вполне безумный, но и немудрено после почти бессонной ночи и последовавшей за ней драки.
В регистратуре он продиктовал данные Аделины – те, что знал, и услышал, как вошедший в приемный покой врач спросил:
– Драгун? Это случайно не хирург-пластик? Дочь Майи Михайловны?
– Да, она, – сказал Матвей, отметив про себя, что ему в голову не приходило связать Аделину и профессора с кафедры хирургии. Да и сама она, кажется, никогда не упоминала о том, что ее мать преподавала в медицинском. Матвей успел у нее поучиться, как раз после его выпуска профессор Драгун предпочла практическую деятельность учебной и кафедру оставила, но он помнил Майю Михайловну довольно хорошо – высокая статная женщина с русыми волосами и тонким, ухоженным лицом. Строгая к студентам, она была таким блестящим хирургом, что за возможность присутствовать на ее операциях среди студентов шла настоящая война. Во время операций она подробно рассказывала и объясняла каждый свой шаг, каждое движение, говорила, почему действует так, а не иначе, но – главное – тем, кто относился к хирургии как к единственному для себя выбору в жизни, она давала возможность на практике почувствовать, что такое быть хирургом и держать в руках человеческую жизнь. Матвей довольно часто удостаивался чести сперва просто стоять у стола, а не наблюдать с купола, затем держать ранорасширители, накладывать швы, и наконец на шестом курсе профессор Драгун впервые взяла его ассистентом на операцию – первым со всего их курса. Матвей помнил, как не спал всю ночь, то и дело воскрешая в памяти лекцию и страницы из учебника, как прокручивал в голове технику операции, необходимый набор инструментов, варианты наложения швов. Больше всего он боялся опозориться и не оправдать доверия профессора.
Внезапно Матвей понял, что почти так же волновался, впервые заходя в операционную клиники Аделины Драгун, точно так же не хотел показаться неумехой. Кто бы мог подумать – мать и дочь, и с обеими ему довелось работать.
– Из операционной есть новости? – спросил он у медсестры, и та отрицательно покачала головой:
– Пока нет.
– Рана там глубокая, но, к счастью, не задета ни ключица, ни сонная артерия, – вмешался молодой парень в белом халате и пижонских голубых джинсах, по-модному закатанных выше щиколоток.
– А вы кто? – спросил Матвей.
– Я студент, меня за кровью отправили.
– Так какого черта ты тут разглагольствуешь? – загремел Мажаров. – Звоните в переливание, пусть готовят кровь!
– Уже, – зажав ухом телефонную трубку, отозвалась медсестра. – Света, тебе заявку на кровь оперблок отправил? Да ты что… а на станцию позвонить? Погоди-ка. – Она растерянно посмотрела на Матвея: – В переливании только один пакет нужной группы был, но он поврежден.
