Она дернулась всем телом, швырнула блокнот в угол, замолотила руками по кровати.
– Ага, ясно. Скрываем, значит? Ну, тоже могу понять – я бы на его месте не обрадовался. Значит, так, Вика. – Матвей присел на край кровати, взял женщину за руку, преодолевая сопротивление. – Раз уж ты попала сюда, давай будем считать, что тебе повезло. У нас отличные врачи, я найду специалиста, и мы с этим покончим. Я знаю, что сама ты никогда не пойдешь к наркологу, не признаешься, что у тебя проблема. А я тебе помогу. Все равно ты проведешь здесь много времени, так давай потратим его с пользой. Договорились? Кроме того, если ты не прекратишь употреблять, все усилия по восстановлению твоей внешности будут напрасны. Надеюсь, ты не хочешь остаток жизни провести в парандже? Тогда слушайся и делай то, что я говорю. Обещаю, что лечащий врач об этом не узнает. Но ты будешь делать то, что я скажу.
Он сжал ее руку и увидел, как повязка под левым глазом стала влажной – Вика плакала.
– А вот этого не надо, слезы намочат раневую поверхность, будет щипать. Я тебя не брошу, Вика, обещаю. Мы все преодолеем. А теперь постарайся поспать.
Матвей вышел из палаты и, взяв лист назначений Вики, сделал пометку о срочном вызове при жалобах пациентки.
– Юля, хочу извиниться, – сказал он медсестре, возвращая лист. – Вы очень наблюдательная, мы просмотрели. Спасибо.
– Я тоже случайно увидела, – чуть смутилась медсестра.
– Значит, если что, вызывайте.
– Конечно.
Матвей поднялся на третий этаж и направился в палату Аделины. «Надеюсь, хоть тут без сюрпризов, – подумал он, берясь за дверную ручку. – А то как-то многовато для одного дежурства».
Войти к Аделине без стука он не решился, все-таки она не была пациенткой в полном смысле этого слова.
– Можно к вам, Аделина Эдуардовна? – стукнув в дверь костяшками пальцев, громко спросил он.
– Да, входите, Матвей Иванович, – раздалось из палаты.
Матвей толкнул дверь и вошел. Драгун полулежала в кровати, изголовье которой было максимально поднято. Из-под натянутого на грудь одеяла виднелся край голубой хирургической робы.
– Непривычно ощущать себя, так сказать, по ту сторону, – пошутила Аделина, откладывая телефон.
Матвею вдруг на секунду показалось, что до того, как он вошел, Драгун плакала – во всяком случае, ресницы были мокрыми.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он, приблизившись к кровати.
– Слабость, – коротко отозвалась она.
– И только?
– Тянущие боли в области послеоперационного шва – так годится?
– Аделина Эдуардовна, я понимаю, вы здесь главный врач, но сейчас ваша ирония неуместна. Я интересуюсь не из праздного любопытства, как вы, надеюсь, догадываетесь. Я дежурный врач.
– У меня все в порядке, – сухо сказала Аделина, и в ее голосе Матвей услышал четкое желание остаться в одиночестве. Ему снова показалось, что до его прихода Аделина плакала, а теперь старательно делает вид, что у нее ничего не произошло.
– Ну, как скажете. Если что – вызывайте. – Он повернулся, чтобы уйти, и вдруг услышал:
– Даже не думала, что вы промолчите.
– О чем промолчу?
– О том, что в момент нападения были со мной.
– Я так понял, вы не особенно хотите распространяться в коллективе о своей жизни вне стен больницы. К чему лишние вопросы? – пожал плечами Матвей.
– Спасибо за понимание.
– Да на здоровье. Все, могу быть свободен?
Прозвучало резковато, Матвей понял это по изменившемуся на секунду взгляду Аделины. Но она быстро взяла себя в руки:
– Да, я вас не задерживаю.
«Характер», – мысленно пробормотал Матвей, закрывая за собой дверь.
Около девяти вечера он отвлекся от протоколов операций и, потянувшись, бросил взгляд в окно. К его удивлению, прямо на дорожке, ведущей к основному корпусу клиники, он увидел Анну с большим пакетом в руках, направлявшуюся ко входу. «Странно. Чего это она вернулась на ночь глядя?» – подумал Матвей, хрустнув пальцами.
В одиннадцать он снова пошел в отделение, проверил послеоперационных и поднялся в реабилитацию, не совсем понимая, зачем идет туда. Возле палаты Драгун он остановился и прислушался – за дверью разговаривали двое, доносились женские голоса. Один принадлежал Аделине, а второй казался знакомым, но определить, кто это, Матвей сразу не смог.
– …а что я должна была сделать? – спрашивала неизвестная женщина. – Смотреть? Да и потом – что криминального в том, что ты заболела?
– Ты не понимаешь. Он сейчас будет всеми правдами и неправдами стараться сюда проникнуть. – Это отозвалась Драгун, и тон был недовольным. – Если бы ты знала, что меня с ним связывает, то сто раз подумала бы, прежде чем вообще с ним заговаривать.
– Ну, так расскажи, может, я смогу как-то все исправить.
– Аня, если у тебя нет машины времени, то все разговоры бесполезны.
«Ага, значит, это Анна, – понял Матвей. – А с чего это она вернулась и шушукается теперь с Аделиной? О чем вообще речь?»
– Ой, Матвей Иванович, – раздался за спиной звонкий голос Юли, и Мажаров понял, что попался за некрасивым делом – подслушивал у двери.
Он закашлялся и нарочито громко произнес:
– Да вот шел на ночь отделение проверить.
– А у Аделины Эдуардовны посетитель.
– А почему распорядок нарушаем?
– Так это Анна Александровна, – немного растерялась медсестра.
– И какая разница? Время посещений закончилось.
– Если вы собираетесь читать нотации, Матвей Иванович, то потрудитесь хотя бы дверь открыть, – раздалось из палаты. – Как-то некрасиво обсуждать человека за его спиной.
Мажаров распахнул дверь палаты и вошел. Анна сидела на стуле возле кровати Аделины, на полу стоял тот самый огромный пакет, который Матвей видел у нее в руках какое-то время назад, – видимо, там находились вещи Аделины.
– Вы, Анна Александровна, надеюсь, знаете распорядок дня в нашей клинике? – спросил он, обращаясь к Тихомировой.
– Знаю. Не думала, что это распространяется на главного врача.
– Пока она пациент… – начал Матвей, но Драгун перебила:
– Вы отлично знаете, что это не так. И я предупреждала, что не позволю относиться ко мне как к больной. Если у вас все, то не могли бы вы покинуть мою палату?
У Матвея вспыхнули щеки – отчитала его, как пацана, на глазах медсестры и поварихи. Он повернулся и вышел, уверенный, что его провожают взглядами. Буквально через десять минут на его телефон пришло сообщение от Драгун: «Извините, я должна поддерживать свое реноме». Матвей усмехнулся:
– Реноме она поддерживает! Ладно, пусть. Но извинилась – уже что-то.
