Это скорее злило Вейовиса, чем причиняло ему реальный вред. Захваченный своей яростью, он рвался ударить Хорану могучим копытом, сжечь ее пламенем, навалиться на нее всем своим внушительным весом и просто раздавить. Наемница была быстрой и ловкой, и это ее спасало, но иногда ей тоже не везло. Керенса вздрогнула, услышав тошнотворный хруст ломающихся костей: Вейовис все же задел ее, переломив ее правую руку.
Но Хорана даже не крикнула, она лишь досадливо поморщилась, словно это было сущей мелочью – а в следующую секунду рука выровнялась сама собой. Только теперь Керенса вспомнила, что у ее напарницы есть не только атакующие, но и исцеляющие артефакты. Пирсинг в ушах, над бровью и в животе был не просто украшением. Каждое металлическое кольцо было способно исцелить любые раны, правда, лишь один раз за пару часов. Поэтому неуязвимость Хораны была временной и условной, а вот раны Вейовиса затягивались постоянно.
Пока в их схватке была ничья, а на помощь никто не спешил. Ситуация могла стать совсем уж тяжелой, если бы воины Сообщества загнали их в угол… Однако в сражение неожиданно вмешалась третья сила.
Улей, скорее всего, готовился к этому с тех пор, как Хорана уничтожила кокон. Но гигант не был поспешен, он знал, что его атаки должны быть точными и смертоносными. Зато когда подготовка была завершена, он не сдерживался. Отростки с жалами появились сразу отовсюду, со всех сторон, они тянулись к непрошенным гостям, заставляя их испуганно шарахаться в сторону. Уничтожение жал не вредило Улью и, похоже, не причиняло ему боли. Те отростки, которые Хоране удалось отсечь, тут же прирастали к полу. Уничтожить их могло разве что черное пламя Вейовиса, но и его не хватало на все, слишком масштабной была атака.
– Надо уходить! – крикнула Хорана. – Отступаем!
Отростки заполнили пространство между ними и Сообществом, разделили их и этим, сами того не желая, помогли. В такой ситуации сила была не так уж важна, какой в ней толк, если противника нельзя уничтожить? А вот маленький размер помогал: Улей тянулся к крупным жертвам, они были ему куда нужнее, и тут у Хораны и Керенсы, двух тонких девушек, было определенное преимущество.
Зато Вейовис, самое большое существо в зале, оказался в сложной ситуации. Улей чувствовал исходящую от него силу, которую отчаянно хотел получить. И все равно чудовище, уже увлеченное охотой, не думало о себе, оно думало о своей цели. Вейовис рванулся следом за беглянками – и оказался в ловушке.
Жала прошили его тело сразу в нескольких местах, вошли в бока, сломали ребра и перебили позвоночник. Звук, вырвавшийся из его горла, не был ржанием коня – это был человеческий крик боли. Обернувшись, Керенса увидела, что он пытается освободиться или хотя бы перевоплотиться – и не может! Улей уже забирал его силу, не давая использовать привычные заклинания. Пойманный, раненый, со всех сторон оплетенный отростками и накачанный ядом, Вейовис застрял в зверином воплощении.
Тот, кто в кластерных мирах был внушающим страх чудовищем, почти богом, в Междумирье стал лишь очередной добычей. Улей, образовавшийся в реальности силы и энергии, умел поглощать даже таких созданий. Керенса, завороженная, наблюдала, как отчаянно извивающийся черный конь поднимается в воздух под властью уродливых отростков. Его союзники тоже смотрели – и не решались помочь. Если даже их божество пало, куда уж им тягаться с Ульем? А Улей, не обращая на них внимания, тянул долгожданную добычу к освободившемуся кокону.
Ирония заключалась в том, что Вейовис попал в ловушку собственного могущества. Именно его энергия питала щупальца, скрутившие его, они забирали ее слишком быстро, и чудовищу нечего было использовать против Улья. Судьба Вейовиса уже была предопределена: ему предстояло навсегда остаться в одном из коконов.
Гибель его собратьев показала, что эти существа тоже смертны, просто их очень сложно убить. В случае Вейовиса, это стало бы его проклятьем. Скорее всего, его способностей хватило бы, чтобы не потерять сознание от яда Улья – но не вырваться. Он был обречен на долгие десятилетия – а может, и столетия, – мучительной смерти. Он каждый день видел бы перед собой только кокон и существо, забирающее его энергию. Величайшее унижение, худшая пытка, страдание, сводящее с ума…
Сейчас Керенсе полагалось торжествовать. Долг Великих Кланов – оберегать кластерные миры от чудовищ, и она преуспела, когда сама того не ждала. С какой гордостью она сможет рассказать остальным, что огненного Вейовиса, повелителя энергии и стихии, больше нет! Вот только торжества почему-то не было…
Встретившись с ним взглядом, она поняла, почему. Пламя преисподней в глазах черного коня погасло, они снова были серыми, разумными и все понимающими. Того, кто с детства был героем ее кошмаров, больше не было, осталось лишь измученное, обреченное существо, осознающее, какой ужас его ждет. Вейовис был чудовищем, монстром, и все равно он мог чувствовать и испытывать боль. Его судьба была бы куда хуже, чем у созданий, спящих в коконах беспробудным сном, и Керенса шокировано поняла, что не может этого допустить.
Не до конца понимая, что делает, она выхватила из рук Хораны тонкую, легкую катану и рванулась вперед. Она поднялась по неровным коконам, оттолкнулась от них и одним движением перерубила отростки, сдерживавшие черного коня. Вейовис повалился на землю, истекая кровью, и у Керенсы не было времени смотреть, что будет дальше. Она обратила на себя внимание Улья и знала, что он будет мстить. Возможно, Вейовис, тяжело раненый, снова попадется в ловушку, но это будет его проблема, а ей нужно было спешить.
Теперь никто не стоял у них на пути, и это упрощало им жизнь. Они бежали к пролому в своде, через который попали сюда, потому что там, наверху, их уже ждала «Вега».
– Прости, – виновато сказала Керенса, возвращая катану.
– Если бы я не хотела, чтобы ты воспользовалась ею, она бы превратилась в браслет при первом твоем прикосновении.
– Я…
– Ничего не объясняй, – прервала ее Хорана. – Это не моя война, это война Великих Кланов. Так что за выбор, который ты сделала сегодня, будешь отвечать перед ними.
* * *
Каждое утро, просыпаясь с ней в одной постели, Кей думал о том, как ему повезло. Да, его украли у родителей – и он не получил ту богатую, сытую жизнь, которая причиталась ему по праву рождения. Да, его предали те, кому он верил. У него отняли восемь лет жизни, его использовали, как вещь. Кого-то другого это сломало бы, а на душе Кея не оставило даже шрама.
Потому что у него была она.
Хорана заменила ему всех, кого он потерял и не обрел. Кей догадывался, что он, скорее всего, любит ее сильнее, чем она его. Но разве это важно? Она не отказалась от него, даже когда он перестал существовать для всего мира, и за одно лишь это он готов был умереть за нее снова.
Впрочем, жить с ней было куда приятней, чем умирать. Утро с Хораной всегда было непредсказуемым. Иногда – нежным, когда она ластилась к нему, как кошка, и старалась польстить показной покорностью. Но сегодня – страстным. Он даже не помнил толком, как проснулся, помнил только ее горячие губы и чуткие руки, а потом все завертелось, закружилось, увлекая его в бездну. Он пришел в себя, лишь когда Хорана изогнулась на нем в последней волне наслаждения и без сил навалилась на него сверху. Ее вес не давил на него, скорее, приносил приятное тепло.
