Сигнал отчаяния – вещь универсальная, а реакция хищника – врожденная.
Огромная голова вытягивается вперед, челюсти медленно раскрываются, затягивая в утробу морскую воду – ее количества вполне хватило бы, чтобы наполнить плавательный бассейн, – вместе с телом бедняги Хита Шелби.
Затягиваемый обратно в черную пропасть безумия, Шелби, с его затуманенным сознанием, уже не узнает собственных криков, когда что-то бритвенно-острое впивается в тело, сжимая его в смертельном объятии.
Глава 7
Долина Биг-Сур, Калифорния
Малонаселенный район Биг-Сур, который художник-пейзажист Фрэнсис Маккомас назвал величайшим в мире местом встречи суши и моря, лежит между Сан-Симеоном и Кармелом. Это семьдесят две мили каменистого побережья, где неистовые тихоокеанские волны бьются в подножие гор Санта-Лючия. Вдоль обзорных площадок змеится трасса номер один – горная дорога с большими перепадами высот, с висящими над пропастью мостами и слепыми поворотами, таящая особую опасность для водителей, у которых появляется непреодолимое желание посмотреть вниз на это потрясающее побережье.
– «Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях… – (Терри Тейлор стоит на заднем дворе отцовского дома и оцепенело смотрит на Тихий океан – роскошный синий ковер, простирающийся, насколько хватает глаз.) – И водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. – (Перед мысленным взором Терри проносятся сцены из детства: восхождение с отцом и братом на Маунт-Мануэль, пикники на скалах над бухтой Соберанес; шопинг в Кармеле, походы в национальный парк Редвуд.) – Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной. – (А сколько зимних бурь она видела, сидя у отца на коленях? Сколько утренних туманов? Сколько закатов?) – Так, благость и милость Твоя да сопровождает меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни»
[1].
Урна с прахом ее отца опускается в узкую яму.
В миндалевидных темных глазах Терри стоят слезы, и только крепкая рука мужа не дает ей упасть.
Джонас бродит по дому как зомби, время от времени останавливаясь, чтобы из вежливости выслушать слова соболезнования гостей.
– Мне так жаль…
– А как держится Терри?
– Ведь он был таким жизнелюбом.
– Надо же, как выросли ваши дети!
– И что вы теперь собираетесь делать?
– Будете продавать дом?
– Вернетесь в Калифорнию?
– А почему нет Мака?
– Итак, я слышал, что вы пишете книгу.
– Прошу прощения. – Джонас протискивается между гостями, проходит мимо очереди к столу с закусками, берет пиво из кулера и выходит на свежий воздух.
Директор похоронного бюро с помощниками закончили работу, гранитная мемориальная доска водружена на место, дзен на заднем дворе полностью восстановлен.
Присев на деревянную скамью, Джонас смотрит на могильную плиту. Ему кажется, что Масао где-то рядом. Прохладный морской ветер треплет пряди седеющих каштановых волос Джонаса, успокаивая его измученные нервы.
– Я слышу тебя, старина. Мне тебя уже не хватает.
– Что?
Резко обернувшись, Джонас видит перед собой подружку Мака.
– Ой… э-э-э… Патриция… Извини, ради бога… Я просто сам с собой разговаривал.
– Можно? – Голубоглазая пепельная блондинка подсаживается к Джонасу. – Я только хотела сказать, что мне очень жаль.
– Спасибо. – Джонас одним махом выпивает полбутылки пива.
– Мой босс просил меня передать тебе свои соболезнования. Он и сам собирался приехать, но у него закрытие сделки в Кармеле.
– Родни по-прежнему представляет интересы братьев Дейтч?
– Так же как и половины Биг-Сура.
– А та сделка все еще актуальна?
– Естественно. Как только вы с Терри будете готовы.
– Дай ей несколько дней.
– Столько, сколько потребуется.
– А как дела у вас с Маком?
– Никак. Мы с Маком расстались.
Джонас поворачивается к ней:
– Жаль. По-моему, ты ему очень подходила.
– Я старалась. Но оказалась недостаточно сильной, чтобы справиться с его проблемами, впрочем, так же как и он. Но ты, Джонас, совсем другой. И ты нужен Маку.
– Я был рядом с ним. Сделал все, что мог. И в конце концов он отверг мою помощь.
– Это еще не конец. Да и вообще, с каких это пор алкоголикам дают право самим принимать решения? У Мака психологические проблемы, которые нуждаются в адресной помощи. Тебе следовало заставить его повторить курс реабилитации.
– Думаешь, все так просто? Триш, тебя там не было. Ты даже не представляешь, с чем мне пришлось иметь дело. Вытаскивал его из баров в четыре утра, вызволял из кутузки, навещал в больницах. Была когда-нибудь бебиситтер у взрослого? Это не каждому по плечу.
– И тем не менее он всегда приходил тебе на помощь. Ты должен был что-нибудь сделать. Ты должен был вмешаться.
– Я делал что мог. Хочешь вмешаться – ради бога. У меня и так проблем выше крыши. – Джонас направляется к дому.
– Джонас Тейлор, если ты сейчас повернешься к нему спиной, то в следующий раз увидишь его уже в гробу.
Джонас появляется на пристани затемно.
Катер Мака пришвартован между четвертой и пятой сваей от конца пирса. За кормой «Ангела II» валяются пластиковые мешки с мусором.
Джонас пинает один из них и слышит характерный звон бутылок.
– Кто там?! – Из камбуза выскакивает Мак, в одной руке у него бутылка текилы, в другой – бейсбольная бита. Пастозное лицо, остекленевший взгляд, черные круги под глазами в красных прожилках. – А-а, это ты. Явился устроить мне нагоняй за то, что не был на похоронах?
– Я пришел поговорить.
– Похоже, меня ждет очередная лекция.
– Ты выглядишь ужасно. Интересно, когда в последний раз ты ел твердую пищу, не из бутылки?
– А ла-люм… алюминиевые банки считаются? – Мак начинает смеяться и заходится в приступе лающего кашля. – (Ухватившись за корму, Джонас подтягивает катер к пирсу.) – Эй, я не давал тебе разрешения подниматься на борт. Я здесь капитан, и только я могу позволить подняться на борт.
– А я здесь не для того, чтобы ссориться.
– Нет, ты здесь для того, чтобы судить, вот так-то. Что скажете, ваша честь?
– Мак…
– Эй, у меня для тебя есть классное прозвище. Судья Джонас.
