«– …в качестве доказательства серьезности моих намерений…»
Волочин достал из кобуры пистолет и, передернув затвор, приставил его к голове мужчины, также поставленного на колени рядом с Юлией. Он тоже держался молодцом, и его лицо почему-то показалось Александру странно знакомым… Что за издевательские гримасы судьбы…
«– …вот Вам небольшой аванс».
– Эдик, сейчас!!!
Александр и сам толком не знал, чего он ждет от брата. Эдуард никогда особо не распространялся о своих способностях и пределах своих возможностей, так что оставалось лишь гадать, чем именно он сможет подсобить идущему на штурм отряду. Внести сумятицу в ряды обороняющихся, посеять среди них страх и панику, затуманить разум, нарушить двигательную координацию – сгодится любая помощь.
Не будь Александр сам в отчаянии, он бы никогда не положился на столь зыбкую надежду. Его упование на таланты Эдуарда чем-то отдавало слепой иррациональной верой в чудо. Он, точно маленький ребенок, надеялся на какое-нибудь волшебство…
Которое, однако, далеко не всегда оказывается добрым.
Ощущение было таким, словно кто-то выплеснул ведро крутого кипятка прямо в мозг. Александр вздрогнул и закричал, схватившись за готовую взорваться голову.
Спасла его только хорошая реакция, помноженная на многолетний опыт контроля над своим разумом. Действуя скорее рефлекторно, нежели осознанно, он спешно воздвиг в своей голове череду защитных барьеров, ослабивших атаку и сбивших боль до приемлемого уровня. Беспрецедентная мощь мысленного удара, обрушившегося на «Айсберг» и его окрестности, не имела аналогов и не поддавалась никакому измерению. История не знала ничего подобного! Их самые пессимистические предположения оказались лишь бледной тенью на фоне истинных масштабов доступных Эдуарду возможностей.
Тяжело дыша, Александр поднялся с кресла и побрел к выходу, шатаясь как пьяный и цепляясь за столы и стулья, чтобы не упасть. Ему срочно требовался глоток свежего воздуха. Остальные операторы застыли на своих местах, продолжая невидящими остекленевшими глазами таращиться в свои мониторы. Он похлопал по плечу ближайшего к нему человека, но тот никак не отреагировал на его прикосновение, вцепившись в пульт с такой силой, словно от этого зависела его жизнь.
Александр застонал и не только от боли. Что же он натворил!? Какого чудовищного джинна выпустил на свободу!? Его же теперь никакой силой не загнать обратно в постылую лампу, он сам отдал ему в руки всю власть, которую тот запросил! Эдуарда уже ничто не остановит, и он наверняка перекроит весь мир в соответствии со своим видением, не спрашивая согласия у его обитателей. Сил и возможностей у него хватит, уж в этом более никаких сомнений не оставалось.
В голове упорно рисовался образ огромного бульдозера, неотвратимо надвигающегося на хрупкие замки из песка, что Александр и остальная Лига кропотливо возводили на протяжении последних лет.
Задыхаясь, он почти вывалился на улицу и остановился на пороге, держась за косяк и запрокинув голову к небу, с которого черным градом сыпались мертвые птицы.
* * *
Вырезанное направленным взрывом дверное полотно с грохотом повалилось вперед, подняв тучу цементной пыли. Эдуард терпеливо подождал, пока она осядет и только потом шагнул в открывшийся проем, осторожно ступая своими черными туфлями между кусков бетона. Невысокий и худощавый, он выглядел сущим ребенком на фоне рослых бойцов, нацепившим к тому же нелепый костюм с галстуком. В окружении направленных на него стволов ему, казалось бы, следовало демонстрировать испуг и растерянность, но Эдуард держался совершенно спокойно, уверенно и даже немного расслабленно.
– Я дам знать, когда можно заходить, – он снял с уха гарнитуру и повесил ее на торчащий из стены арматурный прут. В предстоящем разговоре он предпочел бы обойтись без лишних свидетелей.
Теперь можно и осмотреться.
Любой человек, увидев открывшуюся ему картину, ярко освещенную лучами софитов, наверняка предположил бы самое очевидное и простое объяснение – кто-то набрал манекенов и выстроил из них небольшую сцену, изображающую расправу, учиненную террористами над несчастными заложниками. Однако, при более внимательном взгляде, проступали дополнительные детали, придававшие действу сюрреалистический и пугающий вид.
По покрытым пылью щекам «манекенов» стекали капли пота, на их висках пульсировали вздувшиеся вены, а глаза на застывших и удивительно реалистичных лицах двигались, следя за каждым шагом Эдуарда, который оставался единственным живым человеком среди сборища восковых кукол.
Он выключил камеру в руках оператора, которая все еще продолжала трансляцию, и подошел к неподвижной фигуре Волочина, уткнувшего ствол пистолета в затылок поставленного перед ним на колени человека.
– Ну вот, Семен, полюбуйся, к чему привели твои глупые игры!
Полковник даже не шелохнулся, но Эдуард знал, что тот слышит каждое его слово.
– Ты так старался напугать Лигу, что они, доведенные до крайности, сочли меня меньшим злом, в сравнении с твоими выходками. Меня, представляешь!? Человека, которого родной брат от греха подальше на четыре года сослал в одиночное заточение на необитаемом острове. И сейчас он вернул меня оттуда только ради того, чтобы я помог им тебя остановить. Спасибо, конечно, за услугу, но на снисхождение рассчитывать все же не стоит. Слишком уж много дел тут ты наворотил!
Эдуард обошел его и присел рядом с Юлией.
– Только за то, что ты сотворил с бедной девочкой, тебя четвертовать мало! – он провел рукой по волосам девушки, – да еще и Олежку чуть не прихлопнул. Увы, в наш гуманный век на справедливый приговор надеяться не приходится, так что придется мне развлекать тебя самостоятельно.
Проведя пальцем по запыленной поверхности ближайшего ящика, Эдуард разочарованно вздохнул и остался стоять.
– Должен признать, что твой план был неплохо продуман. Раз за разом, с каждой новой трансляцией наращивая давление на общественное мнение и на Лигу ты вполне мог выторговать от них некоторые поблажки в отношении Психокоррекции. Эффект «отскока», будучи должным образом промодулированным, способен породить таких моральных уродов, которые отвратят кого угодно. В том случае, если бы план «А» не сработал, ты мог выпустить сделанные в «Айсберге» записи в широкий эфир, вызвав массовое помешательство у тех, кто бы их просмотрел. Ты рассчитывал посеять в людях страх и отвращение перед процедурой пикировки и всеми, кто ее прошел, – Эдуард покачал головой, – ты просчитал все варианты, а попавшая в твои руки Юля оказалась так и вовсе царским подарком! Но ты не учел одного – что напуганные до полусмерти Корректоры решатся выпустить на арену своего Джокера. А остановленный на полпути, твой замысел, точно лопнувшая резинка от рогатки, больно бьет по пальцам собственного хозяина. Последствия твоих художеств теперь окажутся диаметрально противоположными тому, что ты замышлял изначально.
Не вытерпев, Эдуард достал из кармана платок и смахнул с ящика белесую пыль, после чего сел на него прямо перед Волочиным и его заложниками.
