Нэла засмеялась такому комплименту, Антон схватил ее под мышки, усадил к себе на живот и щекотал, мешая смотреть, а как только ее репортаж закончился, вообще выключил телевизор и стал стаскивать с нее джинсы и свитер одновременно.
– Антон, ну подожди! – Она смеялась и выворачивалась из его рук. – Ты все порвешь же!..
Болты на ливайсах порвать было невозможно, да это их обоих и не слишком волновало. По свитеру, правда, побежала дорожка спустившейся петли, но в ту минуту, когда Нэла судорожно стиснула своего мужа коленями и, забившись, ткнулась лбом в его ходящее ходуном плечо, это не имело вообще никакого значения.
– Понравилось тебе? – спросила она, уже лежа рядом с ним.
– А ты не поняла, что ли? – Он подвинул руку, и Нэлин затылок оказался точно в сгибе его локтя. – По-моему, я так орал, что даже Дагмар с Уте поняли, что мне понравилось.
Дагмар и Уте учились на медицинском факультете и жили в соседней комнате.
– Да я не о том! – засмеялась Нэла. – Репортаж мой понравился тебе?
– А!.. Ну да, репортаж тоже понравился. Ты красивая, аж зубы сводит. У краснорогого точно сводило, и не только зубы, видела?
– Не видела, – фыркнула Нэла. – Я даже не помню, о чем его спрашивала. Волновалась ужасно, я же первый раз в кадре была.
– Все нормально, – заверил он. – Есть будешь? Я у Селима тушеную баранину купил. С помидорами.
Селим держал лавку в Бад-Годесберге рядом с мастерской, где работал Антон, и тот часто покупал у него готовую еду по дороге с работы.
– Потом, – отказалась Нэла. – Просто так полежим немного, ладно?
– Ладно.
Ей хотелось подробнее выспросить его впечатлеия о репортаже, но казалось неловким это делать – будто требовать, чтобы ее хвалили, – а сам он ничего не говорил и, пожалуй, вообще забыл уже о каком-то там репортаже. Антон не интересовался тем, что она делала вне их совместной жизни, это было ей непонятно и сначала коробило, но потом она привыкла. Его жизнь от рождения была другая, чем ее, изменить это было уже невозможно, а значит, следовало смириться с теми представлениями о мире, которые той его жизнью были в него вложены, и надеяться, что дальше все представления будут у них складываться совместно.
«Ой! – вдруг вспомнила Нэла. – А таблетку я сегодня пила или нет?»
Может, она не только вспомнила это, но даже произнесла вслух, потому что Антон спросил, не открывая глаз:
– Что?
– Кажется, таблетку забыла утром выпить, – пробормотала она.
– Ну и черт с ней.
– Ага, черт! А если…
– Ну и родишь.
Нэла так удивилась, что села на кровати и всмотрелась в лицо мужа. Глаза он уже открыл, но в них была одна только безмятежность. Когда-то на сумасшедшем корабле ее поразила его способность не бояться последствий любого, даже самого рискованного своего поступка. Она и теперь к этому не привыкла.
– Тоник, – сказала Нэла растерянно, – как это – родишь? Мне еще учиться сколько, а тебе и вообще…
– Я академку сегодня оформил.
– Тем более. Еще на год все растянется.
– Да не собираюсь я ничего растягивать.
Он тоже сел на кровати и посмотрел Нэле в глаза тем взглядом, которого она почти боялась. Решимость сверкала в его глазах, а к чему эта решимость приведет, непонятно.
– Что не собираешься?.. – спросила она.
– Учиться больше не собираюсь, – ответил Антон. И, заметив ее протестующее движение, добавил: – Без толку мне это, Нэл. От дурости одной казалось, вот как выучусь, так деньги лопатой буду грести. А на самом деле не в коня корм мне эта учеба, и денег у меня от нее никогда не будет. Не от нее у меня деньги будут, – уточнил он.
– Но как же ты здесь… – начала было Нэла.
– Потому и академка. Иначе сразу бросил бы. И не волнуйся, – твердо сказал он. – Без куска хлеба не останусь и тебя не оставлю.
– Да я не про хлеб! – воскликнула она. – Я же…
– Что – ты же? – Его взгляд стал настороженным. – Стыдиться будешь, что муж у тебя не академик?
– Я никогда не буду тебя стыдиться, – сказала она. – Дело вообще не во мне. А в тебе, Антон! Ты мужчина, тебе нужно… Нужно что-то впереди для себя видеть.
– Так я и вижу! – Взгляд его засверкал снова. – Еще чуток у Гюнтера поработаю, потом свою мастерскую открою. Тут для механика работы полно, на каждый чих же у немцев механизм. Будешь у меня как куколка, не волнуйся!
– Какие ты глупости говоришь, – поморщилась Нэла. – При чем здесь куколка?
– Ну, в смысле, будешь в свое удовольствие по телевизору про картины рассказывать, или что там твои художники малюют. И давай поедим уже, а?
– Сейчас разогрею твою баранину, – вздохнула Нэла.
Еда, на ее взгляд, занимала в его сознании слишком большое место. Когда он был голоден, то мог думать только об этом.
– Не, пошли в ресторан. – Антон поднялся с кровати и стал одеваться. – Репортаж твой отметим, и вообще.
Нэлино обещание – что она будет всегда с ним есть – он понял, кажется, слишком буквально и постоянно норовил где-нибудь ее накормить, даже просто на улице. Иногда ее это сердило, но сейчас она чувствовала такую растерянность, что ей было и не до еды, и не до того, чтобы сердиться.
Он предложил поехать в Бад-Годесберг. Там было много арабских лавочек с двумя-тремя столами у прилавка, все, как и Селим, готовили что-нибудь острое, пряное и сытное. Наверное, Антон хотел поесть в одной из них, а Нэле было все равно, где есть и есть ли вообще. Всю дорогу, глядя в спину едущего на велосипеде впереди мужа, она думала, что означают его слова о том, чтобы ей родить.
Оказалось, он направлялся не к арабам, а на Рейнскую аллею, в «Бристоль», где были один раз, когда приезжали Нэлины родители. Нэла знала, что ресторан не дешевый, и, может быть, не стала бы здесь обедать, тем более что и есть ей не хотелось, но в состоянии неясности и тревоги, в котором она находилась, возражать не хотелось тоже.
У входа стоял массивный дубовый комод, на нем множество бутылок с разноцветными домашними настойками. Антон выпил можжевеловой, Нэла не стала. Одна из стен представляла собою панорамное окно, возле нее и сели за стол, и смотрели на пустую зимнюю реку, вышедшую из берегов, на покрытую водной рябью набережную. Неделю шли дожди, Рейн разлился, судоходство было остановлено.
– Ты чего такая? – спросил Антон, когда Нэла невпопад ответила на его вопрос о том, что она будет есть и пить.
– Ты хочешь ребенка?
Она думала только об этом, и нечего было ходить вокруг да около.
– С чего ты взяла?
Он посмотрел удивленно.
– Ты сам сказал.
– Когда? А!.. Да я в том смысле, что если родится, то и ладно.
