К счастью, зазвонил ее телефон, и папа сказал, чтобы она ответила, а ему перезвонила позже, потому что у него сегодня свободен весь день.
Номер на экране высвечивался не иностранный, но и не московский. Нэла поколебалась, отвечать ли, вспомнила, что непорядочно уклоняться от своих обязанностей, улыбнулась и ответила.
Глава 17
– Пусто как… – Нэла поежилась. – А если машина сломается? Метелью занесет, никто и знать не будет.
Белая дорога видна была вся, до горизонта, и ни единой темной точки не было видно на ней.
– Так ведь нет сейчас метели, – рассудительно заметил шофер.
– Все равно. Ни огня, ни черной хаты…
– Глушь и снег… Навстречу мне только версты полосаты попадаются одне.
– Вы знаете? – обрадовалась Нэла.
– Так ведь в школе учил. Сейчас и не учат уже, может. Не до Пушкина им. А нас в Михайловское возили всем классом. На всю жизнь запомнилось. Честное слово, даже как-то по-другому жить стал после того, как туда съездил.
– Почему?
– Не знаю. То есть знаю, чувствую, но объяснить не могу.
Нэле и не нужны были объяснения. Зимняя ли дорога располагала к тому, чтобы понимание устанавливалось само собою, то ли, что водитель знал стихи, которые и она знала как себя, и больше, чем себя.
– Как вас зовут? – спросила Нэла.
– Евгений Павлович.
– Меня Нэла.
– А по отчеству?
– Николаевна. Но можно просто Нэла.
– Не привыкли к отчеству? – улыбнулся он.
– Ага, – кивнула она. – За границей много живу.
– Нравится?
– Да.
Нэла насторожилась. Сколько раз уже бывало, что в ответ на сообщение о том, что она была в Италии, или летит из Берлина, или пишет для французского журнала, немедленно следовал поток такой дремучей злобы, как будто обезумевший телевизор включен был у собеседника прямо в голове. Как раз таксисты особенно этим отличались почему-то.
– Я, когда молодой был, тоже путешествовать хотел, – вздохнул Евгений Павлович. – Да и сейчас хочу. Только не на что. Заперли нас нищетой, а теперь в уши льют, враги, мол, кругом. Чтоб никуда и не рвались, значит. А вы к кому в Нефтеюганск, к родственникам?
– Да, – кивнула Нэла.
Объяснить подробнее было бы сложно, да и ни к чему.
– Одеты легко, – заметил он. – А в Сибирь ведь летели.
Экологичная итальянская шубка из серебристого искусственного меха не подходила к здешнему климату совершенно. Нэла промерзла до костей, пока бежала до такси, и даже при включенной печке не сразу отогрелась в машине.
– Неожиданно пришлось лететь, – ответила она. – Да у меня и нет одежды для Сибири.
– Родные что-нибудь найдут, – успокоил он. – У нас люди другие, чем в России, в беде не оставят.
Показалось удивительным, что он считает Сибирь отдельной от России, но от московских здешние обыкновения отличались точно. Это Нэла заметила сразу же, как только сошла с трапа. Ветер чуть не сбил ее с ног, и мужчина, спустившийся вслед за ней на летное поле, не говоря ни слова подставил ей согнутую руку, за которую она тут же ухватилась, и довел до здания аэропорта, взяв при этом у нее и сумку, совсем даже не тяжелую.
До Нефтеюганска водитель успел еще сообщить, что, когда работал на буровой, любил смотреть на тайгу с площадки, где закрепляют трубы для спуска в скважину, потому что оттуда величие Земли чувствуешь, что Нефтеюганск тогда можно было за час обойти, и такой он был неприглядный, будто босой, улицы как песчаный поток, дюны да барханы, а сейчас совсем другое дело…
– Все-таки мы не зря прожили, – сказал Евгений Павлович, уже остановив машину. – Себе доказали, что все можем, и нефть добыли для страны. Ну, счастливо вам. Родственникам здоровья, – добавил он, кивая на больничный корпус.
– Очень хорошо, что вы приехали, – сказала врач, выйдя к Нэле из ординаторской. Смотрела она на нее, впрочем, сурово. – У нас здесь пациенты, конечно, не заброшены, но все-таки, когда пожилой человек в таком положении, родственное внимание необходимо.
Вряд ли ей стоило выслушивать наставления, но раз приехала, деваться некуда. Могла бы и не приезжать, конечно. Или не могла бы?
Из Сургута, как только приземлился самолет, Нэла в очередной раз позвонила Антону по всем известным ей телефонам и в очередной раз выслушала, что все они выключены. Сообщения, отправленные в его мессенджеры, не были прочитаны, в этом она тоже убедилась по приземлении.
– Как Валентина Петровна себя чувствует? – спросила Нэла.
– Удовлетворительно. Инфаркт обширный, можно было ожидать худшего.
– Может быть, ее надо прооперировать? – спросила Нэла. – При инфаркте оперируют, я слышала.
– Где вы слышали?
– В Германии.
– В Германии, может быть, и оперируют. А у нас человека ее возраста оперировать никто не будет.
– Вы этим как будто гордитесь.
Врач окинула Нэлу неприязненным взглядом и, не ответив, открыла дверь реанимации.
– Вы бы ей лучше сиделку наняли, – все-таки сказала она, пропуская Нэлу перед собой.
– Найму, – кивнула она. – Можно сегодня?
– Сегодня вечером Новый год. Но вообще это вопрос финансовый.
– Элина Георгиевна, – сказала Нэла, глянув на ее бейдж, – я буду очень вам признательна, если вы кого-то порекомендуете.
Заискивать перед врачом она не хотела, но и для высокомерия не видела никаких причин.
– Поищем. – Эльвина Георгиевна посмотрела на нее несколько мягче. – Людям работа нужна.
Реанимационная палата была большая – врач указала Нэле в дальний ее угол и ушла, сказав, что сообщит, если найдет сиделку.
Прошло так много лет с тех пор, как Нэла первый и единственный раз видела Антонову маму, что она не надеялась ее узнать. И не узнала бы, конечно, если бы не робкое выражение ее лица и не абсолютная ясность взгляда. Это не изменилось совершенно, и не узнать этого было невозможно.
– Неличка… – проговорила та и попыталась привстать.
– Валентина Петровна, лежите, что вы! – испуганно воскликнула Нэла. – Я сама подойду.
– Зачем же ты приехала?.. – пролепетала она. – Я же не для того… У Антоши телефоны не отвечали, я и сказала доктору, чтобы тебе набрала. Но я же только узнать, где он! У меня телефон твой сохранился, а он ведь говорил, что вроде снова вы сошлись, я и подумала, вдруг ты знаешь…
– Он в командировке. – Нэла села на стул рядом с кроватью. – Скоро вернется.
Позвонившая ей врач, вот эта самая Элина Георгиевна, не сказала, что связывается с ней в справочных целях, а сообщила, что положение очень серьезное и приехать надо немедленно. Нэла понятия не имела, как живет ее бывшая свекровь – спросила однажды Антона, почему не перевез маму в Москву, он ответил, что скоро перевезет, и, заметив, что ему не очень приятен этот разговор, Нэла не стала расспрашивать подробнее.
