Лола положила ладонь на живот, и один из малышей «откликнулся», даже не шевельнувшись. В безмолвной темноте палаты слезы (вчера они ее подвели!), крепко приправленные любовью и чувством вины, потекли по щекам, а душа наполнилась гремучей смесью отчаяния и новой чудесной надежды.
17
Следующие дни получились напряженными, решались вопросы «материального обеспечения» близнецов. Лола без капризов, практически не глядя, приняла все, что выбрала Мари-Анж, потому что дети могли последовать дурному примеру дочерей Астрид и появиться на свет без предупреждения. Как только страх возвращался, она бралась за спицы. Вязание оказалось куда эффективней расслабляющей гимнастики и надежней результатов УЗИ. Лола больше не хотела, чтобы ее осматривали, брали кровь, измеряли детей. Она наблюдала, как скрещиваются спицы, превращая пряжу в вещь, потом подняла глаза и задумалась о жесте ребенка нынешней ночью. Жизнь внутри нее напоминала нить. Она плелась в собственном ритме, не обращая внимания на внешние помехи и противодействие. Она свободна.
Бертран позвонил утром, в ноябрьский понедельник, и Лола сообщила ему самым решительным тоном:
– Моим детям плевать, что я теряю кровь, они подросли, обратный ход исключен, так что мне теперь тоже плевать! Вот.
– Ах ты мой милый бодрячок!
Она услышала, как он встал, начал ходить по комнате, остановился, застыл на месте, затаился.
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь разобраться с расписанием. Я приеду – хотя бы на пять минут, чтобы поцеловать тебя пусть даже в подсобке с вениками и швабрами.
– Нет там ни подсобки, ни чулана, дурачок, а меня в любом случае не пустят за служебную дверь, – улыбнулась Лола.
– Тогда я найду для нас какую-нибудь темную норку, любимая.
Сердце Лолы возликовало и воспарило. Она представила себе календарь размера XXL, висящий на доске в мастерской Бертрана. Жалко, что она не может увидеть, как он разукрасил его десятками разноцветных стрелок, подписями, географическими названиями, адресами, вопросительными и восклицательными знаками.
– Эта неделя отпадает, – сообщил он. – В следующий понедельник – сдача корректуры, во вторник мне удаляют зуб мудрости, в среду я представляю заказчикам фотографии из Шамони. Значит, в четверг. Нет, черт… Придется сдвинуть дантиста…
– Бертран…
– Что?
Впервые за все время, проведенное в больнице, Лола отчетливо и громко произнесла его имя.
Фотограф резко обернулся, как будто она стояла у него за спиной, рот сам собой расплылся в улыбке. Ей показалось, что он совсем рядом: протяни руку и погладишь по плечу. Сладостное ощущение! Он произнес – ясно / с чувством / решительно:
– Я хочу жить с тобой.
Ну вот. Слова сказаны. Вырвались из сердца на свободу. Истинные. Бертран послал их Лоле. Они сохранили мелодику его голоса. Именно это она хотела услышать. Ответ. Решение столь очевидное, что они даже не осмеливались о нем думать. Произнесенные слова – связка, которая держит их вместе. К глазам подступили слезы, сладкие и счастливые. Соседка Лолы Барбара закрылась в туалетной комнате. Бертран, очень красивый в черных джинсах и черном свитере, испуганным, остановившимся взглядом смотрел в пустоту.
– Я серьезно, Лола. Никогда в жизни не был так серьезен. Отвечай.
– Я тоже этого хочу.
– Сразу, как только вернусь из поездки. После твоих родов.
– Да.
– Я помогу, буду рядом.
– Спасибо.
Дверь комнаты приоткрылась.
– Ко мне пришли.
Он не говорит: «Клянусь тебе, люблю тебя, целую», но: «Не напрягайся. Ни в коем случае».
18
Бертран подошел к окну, выходящему в сад. Эминем напевал Once In A Lifetime
[38]. Не ошибся ли он, заговорив сегодня? Нет. Так лучше. И Лола не разволновалась, он не уловил в ее голосе даже намека на сомнение, когда она отвечала на вопрос. Бледно-серое, в голубизну, небо обещало теплую погоду. «Я тоже этого хочу». Она поправится.
А что, если изменить маршрут предстоящей поездки, чтобы раньше вернуться? Бертран подошел к календарю. Итак, вопрос номер один: где я сумею обойтись без помощников? Передвинуть Африку сложно, там его ждет Сади, нанятый проводник, они уже работали вместе. Может, начать с Канады? Нелогично с точки зрения географической, зато позволит вернуться до родов. Черт, почему хорошая мысль всегда приходит в голову не до, а после? Он позвонил Лоле, и она одобрила идею. «Вернешься раньше».
Дантист принял его по «cito!»
[39]. Четыре дня Бертран прожил в обнимку с телефоном, сидел в Интернете, перестраивая маршруты, носился как безумный, заканчивая текущие дела, все остальные перенес на весну. Взял билеты в Канаду, Штаты, Африку, Южную Америку, Исландию, именно в таком порядке. Ну почему я такой несообразительный?!
– Улетаю послезавтра. Ниагарский водопад будет в ноябре вместо февраля, с другим цветом, но синоптики сулят на следующую декаду ясную погоду, а снега уже выпало на два метра. Потом – не сбавляя темпа – Великие озера. Следом Африка. Слава богу, ничего глобального менять не пришлось. В Африке пробуду две, самое бо́льшее – три недели и отправлюсь на озера Титикака, Никарагуа и Маракайбо. Я, конечно, болван, настоял, чтобы в контракт внесли мою же собственную несуразную идею – вести съемку с обоих берегов и с воды, это замедлит дело.
– Зато какая красивая идея! Читателям журнала обязательно захочется поплавать по этим водам. А я буду первой.
– Я забираю тебя с собой, – сообщил Бертран, глядя на портрет Лолы.
– Когда вернешься?
– Буду во Франции в середине февраля. Даже раньше, если напрягусь. Женевское озеро и Италия находятся в двух шагах от Франкфурта, а по прямой и того ближе. Я буду там. Я тебе помогу.
– Жду тебя, Бертран.
19
Воскресным ноябрьским утром Бертран улетел. Его фотографии помогут ей пережить эти месяцы. Лола увидит и оценит результаты работы. Он будет наматывать километры по дорогам и тропинкам, Лола – считать дни, проведенные в постели, и число прогулок по коридору туда и обратно. Ожидание поможет обоим. Я хочу жить с тобой. Да, именно этого они хотят и, расставив все точки над «i», чувствуют себя лучше – правильнее, хотя Лола день за днем громоздит вокруг Франка стены лжи. Не дай бог, обрушатся – натворят много бед.
Повсюду в Северной Европе установилась мерзкая погода, ветреная и дождливая. Жеральдине казалось, что такой противный ноябрь случился впервые в ее жизни. Она поручила дочери передать Франку, что предпоследний месяц года стал длиннее по его вине. Лола закончила левый рукав, но ошиблась с правым, связав его по той же выкройке. Заметила конфуз Барбара: «У тебя же не две левые руки!» Лола вздохнула, раздраженно засопела, и девушка рассмеялась: «Не катастрофа!»
