– А что Тесла делает здесь?
– Строит необычный молниеотвод. Он намерен улавливать энергию гроз и использовать ее на благо людей.
Оскар изумленно поднял брови.
– Разве это не опасно?
– Опасно – не то слово! Ты знаешь, что такое самая обыкновенная молния?
– Понятия не имею.
– В момент грозового разряда возникает напряжение до десяти миллионов вольт, а сила тока достигает десятков тысяч ампер. При этом воздух мгновенно нагревается и расширяется со скоростью ударной волны – вроде той, которая образуется при взрыве. Эти колебания воздуха мы и воспринимаем как гром.
Шарлотта кивнула и спросила:
– Но почему Париж? Он мог бы поставить точно такой же эксперимент в Америке!
На это Гумбольдт энергично возразил:
– Ничего подобного, моя дорогая! Эксперимент может быть проведен только здесь, в Париже. И причина проста: именно здесь находится единственное в мире сооружение, которое подходит для его целей. Если хотите его увидеть – посмотрите налево.
Их экипаж в это время находился на середине одного из мостов, переброшенных через Сену. Позади шеренги платанов и зданий на набережной высилась грандиозная стальная башня, стремительными очертаниями словно ввинчивающаяся в небо.
Оскар разинул рот от удивления. Наконец-то он понял, где находится Никола Тесла.
14
Шарлотта прикрыла глаза ладонью, защищаясь от лучей низкого солнца. Это сооружение было видно почти из любой точки Парижа, но вблизи оно производило совершенно необычное впечатление.
Эйфелева башня была возведена четыре года назад в честь столетнего юбилея Французской революции. Три тысячи рабочих трудились двадцать шесть месяцев, возводя уникальную трехсотметровую конструкцию, состоящую из восемнадцати тысяч деталей и весящую десять тысяч тонн. Достаточно сказать, что при строительстве было использовано два с половиной миллиона заклепок.
Парижане, в том числе многие художники и литераторы, сочли стальную махину безобразной и оскверняющей облик столицы. Ее называли мрачной дымовой трубой, позором Франции, общественность собирала подписи в пользу сноса чудовищного строения, и в конце концов местный муниципалитет, не выдержав давления, принял решение через пятнадцать лет снести башню.
Вот уж чего Шарлотта не могла понять. Эйфелева башня была не только самым высоким зданием в мире, но высочайшим достижением инженерной мысли, настоящим математическим чудом. Девушка не знала ни одного архитектурного сооружения, которое бы столь полно отображало дух девятнадцатого столетия – века пара, электричества и железа, промышленности и торговли.
Кучер остановил экипаж с восточной стороны подножия башни. Неподалеку располагалась Французская высшая военная школа, в которой учился Наполеон Бонапарт.
– Друзья мои, мы прибыли, – сказал Гумбольдт, распахивая дверцы экипажа. Обменявшись несколькими словами с кучером, он направился к северной опоре могучей конструкции. Шарлотта вскинула на плечо сумку с невозмутимо спящей Вилмой и поспешила вслед за дядей.
– Нам придется подняться на самый верх, – продолжал ученый. – Лифт доставит нас только на второй уровень. Там мы сделаем пересадку. Наша цель – площадка на высоте трехсот метров. Надеюсь, никто из вас не страдает боязнью высоты?
Шарлотта задрала голову и содрогнулась. Триста метров! Интересно, сколько времени понадобится, чтобы проделать этот путь в свободном падении? Она отмахнулась от этой мысли и уцепилась за локоть Оскара, торопливо шагавшего вслед за Гумбольдтом.
В лифте оказалось тесно и душновато. Они стояли, стиснутые, как овцы в загоне, среди множества взволнованных и потеющих от волнения людей, пока стальные тросы со скрипом волокли массивную металлическую конструкцию наверх. Подъем продолжался несколько минут. И вот, наконец, они на втором уровне. Шарлотта с облегчением вздохнула, когда дверцы кабины распахнулись. Ей никогда не нравились тесные замкнутые помещения. Гумбольдт, не теряя времени, направился к следующему лифту, расположенному в центре платформы, и обратился к служащему. Тот внимательно осмотрел четырех посетителей и зачем-то попросил предъявить паспорта.
– В чем дело? – спросил Оскар. – Какие-то проблемы?
– С некоторых пор верхние ярусы башни закрыты для посетителей, – пояснил Гумбольдт. – Туда можно попасть либо по специальному пропуску, либо по личному приглашению мсье Жерома.
Шарлотта недоуменно нахмурилась.
– Месье Жером? А кто это такой?
Гумбольдт незаметно подмигнул девушке.
В конце концов служащий пропустил путешественников. Как только они погрузились в лифт, он последовал за ними и запер изнутри решетчатые двери. Посетители, желавшие попасть на верхнюю площадку, но получившие отказ, проводили их возмущенными возгласами, но кабина уже стремительно уносилась вверх. Расстояние между четырьмя несущими опорами башни неумолимо уменьшалось – это было видно сквозь решетчатые стены лифта. Здания у подножия уменьшились до игрушечных размеров. Сена превратилась в серебристую ленту, извивающуюся среди городских кварталов, напоминающих шахматную доску. Шарлотта изо всех сил сжала руку Оскара своей влажной ладонью.
Наконец движение кабины начало замедляться. Завизжали шестерни, заскрипели тросы, и пассажиры ощутили легкий толчок.
– Конечная остановка! – объявил служащий.
Ученый сунул лифтеру в руку купюру «от мсье Жерома» и покинул кабину.
– Вот теперь начинается самое интересное! Но на всякий случай хочу вас предупредить: Тесла очень чуткий и недоверчивый человек. В прошлом ему не раз приходилось сталкиваться с жестокой несправедливостью, и это повлияло на его характер. Ни в коем случае не упоминайте в его присутствии имени Томаса Эдисона. Запомнили? Тогда – вперед.
На платформе ветер сразу же ударил Шарлотте в лицо и растрепал волосы девушки. Воздух здесь был прохладным и как бы колючим. Путешественникам не понадобилось много времени, чтобы обнаружить знаменитого ученого. Прямо над ними на стальной балке, расположенной примерно в пяти метрах над площадкой, в окружении множества толстых кабелей и проводов, балансировал стройный господин средних лет. Кабели уходили к самому шпилю башни, а на площадке ныряли в большой контейнер, стоящий на металлическом рифленом полу.
Заметив гостей, Никола Тесла прервал работу и спустился вниз, вытирая руки промасленной ветошью. Знаменитый ученый и изобретатель оказался довольно рослым. Он носил густые усы, а его блестящие темные волосы были зачесаны назад. Определить его возраст было непросто, но Шарлотта предположила, что исследователю слегка за сорок. Несмотря на постоянное пребывание на солнце, его кожа была бледной, как бы истонченной, и это придавало Тесла несколько болезненный вид. Окинув посетителей пристальным взглядом, он кивнул и проговорил:
– Вы хотели бы побеседовать со мной, господин фон Гумбольдт?
