– Ну вот, – произнес ростовщик, наклоняясь над Оскаром и приподнимая его голову за волосы. – А теперь я хочу услышать совсем другие слова.
– Поцелуй меня в задницу! – прохрипел Оскар и сплюнул кровавую слюну на ботинок негодяя.
Берингер удивленно взглянул на него. И рассмеялся.
– Да уж, этого у тебя не отнять. Ты у нас храбрец. Такие парни – просто находка для моей банды.
– Скорее земля расступится у меня под ногами, чем я стану работать на тебя! – задыхаясь, выкрикнул Оскар.
– И опять неправильный ответ.
Берингер застыл над ним в угрожающей позе, отведя локоть для прямого удара кулаком в лицо. Оскар непроизвольно зажмурился и напряг мышцы. Однако удара не последовало и, выждав несколько секунд, парень осторожно приоткрыл один глаз.
Берингер стоял на том же месте. Даже лицо его сохраняло прежнее выражение. И только тоненькая струйка крови стекала по его виску. Затем его рот приоткрылся, словно ростовщик хотел что-то добавить к сказанному, но ни звука не слетело с его губ. А в следующее мгновение его тело повалилось на мостовую.
Оскар едва успел откатиться в сторону, прежде чем туша Берингера рухнула рядом с ним. А следом один из головорезов, окруживших парня, внезапно вскрикнул. За ним – еще один. Третий бандит схватился за локоть, четвертый – за живот. Затем еще один с глухим стоном опустился на колени, обхватив руками разбитую голову.
Что происходит?
Сквозь шум дождя Оскар услышал короткий шипящий свист. Что-то пронеслось в воздухе, и сразу же послышался глухой удар. На этот раз досталось Паромщику. С воплем тот схватился за горло и отшатнулся назад. Небольшой предмет скатился в водосточную канаву неподалеку от Оскара.
Галька. Самая обыкновенная галька!
Членов банды охватила паника. Тот, кто их обстреливал, выбрал отменную позицию. В темноте, да еще и при такой погоде, при всем желании невозможно было хоть что-нибудь разглядеть. Все больше сообщников Берингера выходило из строя.
Наконец Черный Паромщик, загнанно озираясь по сторонам, сдавленным голосом велел им отступить. Пригибаясь, он схватил Берингера за ноги и поволок его по брусчатке, словно мокрый мешок. С проклятиями и стонами за ним последовали остальные бойцы.
Только удалившись на безопасное расстояние, они принялись изрыгать страшные проклятия и угрозы – и это продолжалось до тех пор, пока мрачная процессия не скрылась за ближайшим углом.
Вокруг больше никого не было. Оскар вскочил на ноги. Его одежда промокла до нитки, болела и ныла каждая косточка. Скула совершенно онемела и стремительно распухала. Осмотревшись вокруг, он заметил смутное движение на крыше пивной. Затем шевельнулась тень на крыше дома напротив. Потом из ниши рядом со входом в заведение вынырнула худенькая фигурка, бросилась к нему и подхватила под руки.
Оскар не мог опомниться от удивления.
– Мышонок!
– У тебя все на месте, дружище? – На измазанном грязью лице приятеля появилась ухмылка.
– Что ты тут делаешь?
– Тебя поджидаю, что ж еще?
Словно из ниоткуда вынырнули остальные – Лена, Вилли и Берт. Мокрые и перемазанные с ног до головы, но с торжествующим видом. Только у Лены было озабоченное лицо. Она немедленно извлекла из кармана грязный носовой платок и попыталась остановить кровь, сочившуюся из разбитых губ Оскара.
– Тебе очень больно?
– Терпимо. Всего лишь парочка синяков и ссадина. До свадьбы заживет. – Он попытался улыбнуться, но скулу пронзила острая боль. – Как вы здесь оказались? Я думал, вы все давным-давно дома.
– Не могли же мы бросить тебя на растерзание этому кровопийце! И еще не было случая, чтобы мы сдались без борьбы. – Ежик коротких волос на голове у Вилли намок так, что блестел в свете уличного фонаря. – Едва мы вышли из «Хольцфеллера», как сразу же заняли позиции. Берингер не стал бы тебя лупцевать на глазах у всей пивной. Такие делишки он предпочитает обделывать без свидетелей. На заднем дворе нашлась крупная галька, мы набили ею карманы и взобрались на крыши.
– Жаль, что мы не смогли начать раньше, – пояснил Берт, потрясая своей рогаткой. – Пришлось дожидаться, пока ты окажешься вне зоны обстрела.
– Вы, парни, задали им первоклассную трепку, – признал Оскар. – Рогатка – серьезное оружие, если уметь с ним как следует обращаться.
– Перед тобой лучшие стрелки северного Берлина, – свирепо улыбнулся Берт. – Эти гориллы разбежались, как трусливые кролики.
– Все, кроме Берингера, – добавил Мышонок. – Тот еще не скоро придет в себя. Кто в него угодил?
– Я, – смущенно пробормотала Лена. – Но я, собственно, целилась в плечо…
– Отличный выстрел! – похвалил Вилли. – Думаю, за всю свою боксерскую карьеру он не получал такого удара.
– Надеюсь, все обойдется, и у вас не возникнут проблемы из-за сегодняшней стрельбы, – хмурясь, сказал Оскар. – Конечно, опознать вас Берингер не мог, но когда он сложит два и два, то мгновенно сообразит, кто заставил его ретироваться.
– Плевать, даже если и так.
Мышонок с форсом сплюнул сквозь зубы на мокрый тротуар.
– Доказать он ничего не сможет, а мы будем все отрицать. Не думай об этом. Это тебе следует волноваться, потому что ты у него на крючке. Он не оставит тебя в покое, пока ты не вернешь ему долг.
– Я отдал ему все деньги.
– Невероятно!
– Все до последнего пфеннига. Мы окончательно рассчитались. И вас это тоже касается. Я намерен выплатить ваши долги. Старый паук получит свое, а вы навсегда избавитесь от его власти. Еще не знаю как, но необходимую сумму я раздобуду. Это самое малое, что я могу для вас сделать.
Оскар окинул быстрым взглядом лица своих спутников.
– Вы лучшие друзья, какие у меня когда-либо были, – растроганно проговорил он. – Спасибо, что выручили, иначе даже не знаю, чем бы все это кончилось…
3
На следующий день Оскар проснулся с таким ощущением, будто его переехал скорый поезд. Болела каждая мышца, каждая связка и каждый сустав. Он открыл глаза и обнаружил, что солнце уже взошло. В комнату через окно проникали его первые еще нежаркие лучи, теплое пятно солнечного света лежало на одеяле. Через приоткрытое окно доносился щебет птиц в саду.
Юноша приподнялся на кровати и со стоном потянулся. Несмотря на вчерашнее приключение, спал он крепко. Толстая перина и чувство защищенности и покоя в доме хозяина сделали свое дело. Зевая во весь рот, он спустил ноги с кровати и произвел ревизию собственного тела. Травмы оказались умеренными. Несколько синяков и ссадин – вот и все. Через день-другой от них не останется ни следа. По-настоящему болела только скула в том месте, куда угодил кулак Берингера. Оскар ощупал свое лицо и почувствовал под пальцами припухлость. Сейчас там наверняка красуется внушительный фингал, ясно и без всякого зеркала.
