Оскар закрыл люк и застегнул ремни на сиденье.
– Зачем же вы сделали это?
– Потому что Дарон в своем стремлении к Абсолюту не знала меры, так же, как и в своем стремлении жить и действовать. Она в деталях скопировала человеческий образ мыслей, включая и ту способность, которой мы время от времени пользуемся и от которой охотно отказались бы.
– То есть?
– Я говорю о способности лгать.
62
У Шарлотты совершенно пересохло во рту. Она все еще была пристегнута к кушетке и не могла самостоятельно освободиться. Вокруг стояла глубокая тьма, которую внезапно прорезал тонкий лучик света и заметался по стенам и над неподвижными телами усыпленных наркотиком моряков. Девушка не знала, как долго она пробыла в забытьи, но сразу же почувствовала, что воздух в биолаборатории стал значительно хуже.
– Да вот же она, с другой стороны, – донесся до нее чей-то голос. – Я ее вижу!
Она бредит, или это действительно Оскар? Шарлотта попыталась приподнять голову, но это ей не удалось – она чувствовала себя ужасно слабой.
– Я останусь здесь, – откликнулся другой голос – несомненно, голос ее дядюшки. Она услышала шаги, потом снова вспыхнул луч света и вырвал из темноты усталое и измученное лицо Оскара.
– Как ты себя чувствуешь? – первым делом спросил он. – У тебя все в порядке?
Его пальцы уже торопливо развинчивали болты на металлических скобах, удерживавших Шарлотту на кушетке.
– Все хорошо. – Шарлотта, освободившись от пут, выпрямилась. – Где Гумбольдт?
– Он с Элизой. Ее усыпили, как и всех прочих.
– Надо поскорее выбираться отсюда! – крикнул Гумбольдт с другого конца зала. – Воздух заканчивается. Нам необходимо их разбудить. Возможно, поможет холодная вода.
– Сейчас принесу. – Оскар исчез, но вскоре вернулся с ведром воды и полотенцами. Намочив одно из них, он протянул его девушке.
Шарлотта протерла лоб и шею, а затем неожиданно зевнула.
– Ты в форме?
– Терпимо. – Она встала на ноги. Воздух казался плотным, хоть ножом режь. Оскар придвинулся ближе и поддержал ее под локоть.
– Не стоит, – сказала девушка. – Я-то справлюсь. Лучше позаботься об остальных.
– Я так рад, что ты жива! – неожиданно горячо проговорил юноша. – Когда мы обнаружили вас здесь, то опасались самого страшного. К счастью, Ливанос знал, куда вас переместили. Как выяснилось, все решили несколько мгновений. Чуть-чуть позже было бы поздно.
– Можно и так сказать. – Шарлотта снова зевнула. – Что такое с воздухом?
– Отказали системы жизнеобеспечения, – ответил Оскар. – Через несколько часов температура опустится почти до нуля.
– Почему?
– Мы отключили Дарон. – В голосе парня послышалась гордость. – Ливанос подобрал нас на «Спруте» и доставил сюда. А вскоре вернет нас на поверхность.
– А роботы?
– Все обездвижены, включая и Голема. Это чудовище валяется на дне расселины в самом глубоком месте в этой части Средиземного моря.
– А Вилма?
– Только что прошмыгнула рядом. Вон она, на той стороне, видишь? – Он указал туда, где, ближе к выходу, шустро сновала под кушетками киви. Ее коготки постукивали по полу.
Шарлотта прищелкнула языком, и Вилма тут же кинулась к ней, прыгнула прямо в протянутые руки и прижалась к груди девушки.
– Вилма счастлива, – послышалось из динамика лингафона.
– Я тоже, малышка, я тоже счастлива и рада.
Киви подняла голову, взглянула на Шарлотту, а затем проговорила:
– Вилма домой.
– Совершенно с тобой согласна, – улыбнулась Шарлотта, поглаживая птицу по перышкам на шее. – Я тоже этого хочу. И как можно скорее…
Примерно через полчаса тринадцать выживших поднялись на борт «Спрута». Все, включая и самого Ливаноса, выглядели предельно уставшими. Но Оскар заметил на их лицах и другое: невероятное облегчение.
От того, что все уже закончилось, и они могут вернуться в обычный мир.
Ливанос обвел взглядом присутствующих.
– Друзья мои, – воскликнул он, жестом потребовав внимания. – Я знаю, все вы с огромным нетерпением ждете того часа, когда вернетесь на родину, но прошу вас уделить мне немного времени. Я не стану вас задерживать, уверяю вас.
Его голос звучал куда более уверенно и бодро, чем в те времена, когда он одиноко восседал на троне Медитеррании. Да и выглядел он так, будто с его плеч свалился тяжкий груз.
– Я, – продолжал Ливанос, – всегда стремился изменить жизнь людей к лучшему, но вместо этого породил чудовищный кошмар. Тому, что я совершил, нет ни прощения, ни оправдания, и я полностью сознаю весь ужас своих деяний. Но, благодаря вашей помощи, этот кошмар закончился и я снова стал человеком, каким был более десяти лет назад. Я лишился ног, но сохранил непоколебимую веру в человеческую доброту. И смею вас заверить, что этот урок я усвоил твердо. Всему свое время, говорили древние, и это касается не только повседневной жизни, но и технического прогресса. Слепая вера в технику так же опасна, как и ее полное отрицание. Только при разумном обращении с новыми открытиями и знаниями человечество сможет обеспечить себе дальнейшее существование во Вселенной. – Он неожиданно улыбнулся. – Вы, друзья, вернули мне то, что я считал навсегда утраченным, – радость и надежду, и я бесконечно вам за это признателен!..
Оскар заметил, как в глазах бывшего правителя подводной империи блеснули слезы.
– А теперь – в путь. – С этими словами Ливанос развернул настенную карту и указал на южную оконечность острова Тирасия. – Для вашего возвращения я выбрал одну уютную бухту, в которую по вечерам заходит рыболовецкое судно. Его капитан – мой старый приятель. Он возьмет вас с собой и доставит на Тиру. Оттуда вы можете добраться паромом до Афин. Разумеется, вы вернетесь не с пустыми руками – каждый будет щедро вознагражден. Вы получите весьма крупные суммы и долгое время не будете ни в чем нуждаться. Но если кто-то из вас пожелает остаться со мной и продолжить исследование Мирового океана – милости прошу! Мы вместе займемся поисками следов древних культур и изучением уникальных существ, нас ждут еще не открытые земли, далекие континенты и захватывающие приключения. Я не обещаю вам полной безопасности, но опыт, который вы приобретете, поистине бесценен, в это я твердо верю.
В глазах Гумбольдта вспыхнула искра сомнения.
– Вы, Александр, намерены использовать «Спрута» на благо науки?
– Он и создавался как исследовательское судно, – ответил Ливанос. – Именно таким было его предназначение до того, как Дарон отняла его у меня. Мое сердце обливалось кровью, когда я узнал, для каких целей она использовала судно. Но пришло время покончить с этой ошибкой.
