Ну и так далее. Много чего Костырин говорил, пока водка не кончилась. После Игнаха убрал со стола, Маркел лёг на лавку, Костырин ушёл. Маркел долго не мог заснуть, лежал, думал о разном, гадал, когда придёт Черкас.
Но тот и назавтра не пришёл. Маркел опять играл в кости, проиграл ещё двадцать девять копеек, слушал Костырина, который опять рассказывал о Ермаке и о Кучуме, о Кучумовых сокровищах, которые Ермак спрятал на реке Вагае, на острове, и он туда тогда и ехал, вёз третий сибирский ясак, когда его подкараулили Кучумовы татары, напали на него и его товарищей, и всех перебили ночью сонных, один только казак ушёл…
– А вот Черкас, – сказал Маркел, – говорит, что казаков с Вагая возвратилось тридцать сабель, два струга. И все они видели, как Ермака убивали.
– А чего тогда они, эти тридцать бугаёв, не отбили атамана своего?! – спросил Костырин.
Маркел молчал. Костырин продолжал:
– Чего было смотреть? Спасать надо было атамана! Вот какое надо теперь дело открывать, а ты Черкаса ждёшь. Он тебе расскажет! Га-га-га!
Отсмеявшись, Костырин поднялся, поблагодарил за хлеб, за стол, надел шапку развернулся и ушёл, насмешливо посвистывая. Игнаха ушёл за ним. Маркел лежал на лавке, думал, что Костырин прав. И так, думая, заснул.
Утром, после завтрака, пришёл Черкас. Сказал, что раньше он прийти не мог, был очень занят. Сказал, что они, все казаки, собираются опять идти на Волгу, дорога дальняя, а у них ни стругов, ни харчей, ни зелейных припасов… И сразу же спросил, не передумал ли Маркел идти в Сибирь искать там Василия Шуянина.
– Нет конечно, – ответил Маркел. – Да хоть бы и передумал, никто меня об этом спрашивать не станет, я же царю крест целовал. Я не вольный казак.
Черкас на это усмехнулся, полез за пазуху, достал небольшую грамотку. Маркел взял её, начал читать… И не смог прочесть ни слова, такая она была мудрёная. Маркел посмотрел на Черкаса. Тот сказал:
– Здесь сказано, что я, Иван Александров сын Корсак по прозвищу Черкас, за тебя, подателя сей грамотки, ручаюсь. И что если ты привезёшь эту грамотку тому, кому надо, то чтоб этот тот кто надо отправил тебя туда, куда ты пожелаешь.
– Кто этот тот кто надо? – спросил Маркел.
– Есаул Шуянин.
– Где мне его найти?
– Здесь, в грамотке, всё сказано.
– Я ничего в ней прочесть не могу.
– А тебе и не надо читать. А ты, как приедешь в Чердынь, поспрашивай добрых людей, они тебя и надоумят.
– А как мне тех добрых людей сыскивать?
– А они сразу видны. И скажи, что тебе нужно на Маметкулову тропу и что ты ищешь Шуянина. А станут спрашивать, кто ты такой, покажи им эту грамотку. Но только в руки не давай! Держи в своих руках, не выпускай! И отведут они тебя к нему, в Сибирь. И вот уже только в Сибири дашь ему эту грамотку и скажешь, что ты от Черкаса. Тогда он тебе всё, о чём спросишь, расскажет. Но сперва тебе нужно попасть в Чердынь. И поскорей! Нам-то что, мы ждём, когда реки вскроются, мы же на стругах пойдём, а тебе что – налегке да посуху!
– Да какое посуху! – сказал Маркел. – Ямские не хотят везти. Говорят, распутица.
– А ты им скажи, что Матвей Евстигнеевич просит.
– Матвей – это Мещеряк?
– Он самый.
Сказав это, Черкас поднялся, взял шапку. Маркел снова посмотрел на грамотку, спросил:
– Что здесь написано?
– Это написано Шуянину, и он поймёт.
Маркел ещё подумал и сказал:
– Я не могу такое брать. Я должен знать, что здесь написано. Я крест на службу царю целовал, а вдруг здесь что против царя замыслено?
– Не хочешь – не бери, – сказал Черкас. – Иди на воеводский двор, жди, когда к вам пришлют воеводу, и тот тебя в Чердынь отправит. А из Чердыни уже сам езжай в Сибирь и сам же там Шуянина ищи. Можно и так, а что!
Маркел молчал. Черкас протянул руку к грамотке. Маркел прижал её к груди и не отдал. Черкас усмехнулся, убрал руку, надел шапку и сказал:
– Вот это верно. Посиди, подумай – и езжай!
Когда Черкас ушёл, Маркел опять начал ходить по горнице и хмуриться. Время от времени он останавливался, разворачивал грамотку, смотрел на мудрёные слова и думал: га, найди добрых людей, на краю света, очень ловко! Но куда деваться?! Некуда! Сам крест на службу целовал, никто тебя не неволил. Была не была! И Маркел сел к столу, позвал Игнаху, тот подал горячего, Маркел начал перекусывать. Пришёл Костырин. Маркел сказал, чтоб тот сходил на ямской двор и там сказал, что Матвей Евстигнеевич просит, чтобы к губной избе подали двух добрых коней с подводою, и живо. Ого, только и сказал Костырин, но переспрашивать не стал, а надел шапку и вышел.
Пока он ходил, Маркел собрался, и Игнаха собрал ему узел.
Вернулся Костырин с санями. Маркел вышел, сел, перекрестился и поехал.
ГЛАВА 15
До Чердыни Маркел ехал долго и очень умаялся. Дорога же там была непростая, дремучая, места необжитые, безлюдные. А если где и попадались небольшие деревеньки, то в них жили пермяки и говорили они по-пермяцки, а по-русски понимали плохо. Одно тогда радовало – что погода стояла морозная, ветреная – и снег не таял, ехалось легко. Да Маркел ещё и не скупился, помаленьку приплачивал, проводники довольно усмехались, а после, на ямских дворах, Маркела кормили сытно, наливали ему доверху, стелили мягко.
Но всё равно было тоскливо. С утра до вечера Маркел трясся в санях, поглядывал по сторонам, а там были одни только ёлки да ёлки здоровенные, и всё. Так Маркел ехал десять дней, и только уже на одиннадцатый, ближе к полудню, когда тучи развеялись, впереди показались какие-то бугры над лесом.
– Что это? – спросил Маркел.
– Это Камень, – сказал проводник. – А за ним Сибирь.
– А Чердынь где?
– А тут внизу. Сейчас из леса выедем, и ты увидишь.
Так оно тогда и оказалось – дорога пошла под уклон, начала петлять, потом ёлки расступились, и Маркел увидел впереди, в низине, город. Даже скорей не город, а острог с посадом. Посад был ограждён высоченным крепким тыном, от времени почти что чёрным. Да и весь город был чёрный, снег же там уже сошёл. Также и поле вокруг города всё было в чёрных проплешинах, а дорога к городу – раскисшая, грязная, полозья тут же начали скрипеть по песку. Маркел вылез из саней и пошёл с ними рядом. А он был в валенках, валенки сразу набрякли от воды и начали противно хлюпать. Едрёна вошь, думал Маркел, скорей бы дойти!
И дошёл. В посадских воротах их остановили, Маркел показал подорожную и сказал, что ему надо в губную избу. Старший стрелец взялся проводить. Они пошли по посаду. Посад был так себе. Когда шли мимо кабака, там было тихо. Дальше, ещё домов через десяток, посад упёрся в кремль. Они вошли в кремлёвские (острожные) ворота, и там, почти сразу рядом, стояла губная изба. Дверь в неё была закрыта, на замке висела красная сургучная печать. Что это, спросил Маркел. Стрелец ответил, что так надо. И тут же прибавил, что всех, кто приходит сюда, велено отправлять к воеводе. Ну что ж, надо так надо, ответил Маркел, а сам тем временем припомнил, что воевода здесь из худородных, седьмой год сидит бессменно, никто его сменять не хочет, вот он и бесится. Ну да и ладно!
