И он и дальше молчал, когда собирались и когда вышли, и когда шли, только ближе к полудню остыл и, хоть Силантий ничего не спрашивал, сам начал говорить, что ему приснилась его баба, а с ней её муж, и он, Маркел, хотел того мужа убить! Силантий подумал и сказал:
– Это по-нашему!
Потом спросил, где тот муж. Маркел ответил, что в Ливонии, в плену, и будет сидеть ещё долго.
– Даст Бог, не вернётся, – сказал, как пожелал, Силантий.
Маркел на это молча перекрестился.
– А я, – вдруг сказал Силантий, – воеводу убил бы, собаку! Это же он велел меня схватить и на меня наговорил, будто это я татар навёл. А что татары?! Они исстари сюда ходили к нам и грабили. И так и в тот раз пришли.
– И что, – спросил Маркел, – они шли тут, где мы сейчас идём?
– Почти что тут, – ответил Силантий. – Ну и они шли не весной, как мы сейчас, а в конце лета, в августе, у нас здесь тогда самая сушь, и вот они ходят и грабят, а в сентябре уже идут обратно, пока морозы не ударили. И так почти что каждый год, уже можно было бы давно приноровиться к ним. Вот Ермак приноровился же!
– А что Ермак? – спросил Маркел.
– А то, – сердито ответил Силантий, – что как только Ермак узнал, что Маметкул перешёл через Камень, он сразу всех своих на струги посадил – и айда по Чусовой наверх! А там, где Чусовая кончилась, они пробросали струги, перебежали через верх туда, где на Сибирской стороне у них уже другие, новые струги стояли, назапасенные впрок, и они на них давай грести вниз по Тагилу, по Тоболу на Кашлык! А там Кучум без войска, войско же под Чердынью! И побили казаки Кучума, забрали всю его казну, Васька Шуянин хвастался…
И тут Силантий, спохватившись, замолчал. Но Маркел сделал вид, будто ничего не заметил и про Шуянина не расслышал. Силантий ещё немного помолчал и продолжал уже неспешным голосом:
– Побили казаки Кучума. Маметкул как про это узнал, сразу Чердынь бросил, побежал в Кашлык, да уже поздно. Вот как Ермак Сибирь добыл – умом! И вот как воевода Чердынь отстоял – тем, что Маметкул сам убежал за Камень. А кому за это отвечать? Силантию! А я…
Но дальше говорить не стал, и они снова пошли молча.
Ночевали опять в шалаше. Ветер дул сильный, они крепко продрогли.
Этот ветер дул ещё два дня. Они шли по бездорожью. Одну ночь ночевали в землянке, вторую опять в шалаше. В лесу стали попадаться сибирские ёлки – пихты, и сибирские сосны – кедры. Под кедрами они искали прошлогодние орешки, орешков было мало, да и те все подпорченные.
Видели следы сибирской белки – соболя. А прошли ещё немного, Силантий шёпотом велел остановиться, а сам сошёл с тропы, прошёл боком, по грязи, и показал на самострел в кустах. Самострел был насторожен. Силантий снял с него стрелу, переломил и радостно сказал, что наши где-то рядом, и это очень хорошо. А вот кто такие наши, объяснять не стал.
На следующее утро, когда они ещё совсем мало прошли, Силантий снова показал следы. Маркел подумал, что это волчьи, но Силантий сказал, что собачьи, и эту собаку нужно посмотреть. Ты, сказал Маркелу Силантий, иди всё время прямо, а потом остановись, и я тебя скоро нагоню.
– А за мной, – строго прибавил, – не ходи!
И развернулся, и пошёл в чащобу, по тем собачьим следам. А Маркел пошёл дальше. Вначале в лесу было тихо, а после послышался шум. Чем дальше Маркел шёл, тем шум становился сильнее.
А потом, когда уже просто в ушах гудело, он вышел к берегу реки. Река была чистая, без льда, и очень бурная. Это она так шумела. Маркел походил взад-вперёд по берегу, но брода нигде не нашёл. А так в реку соваться было неразумно. Маркел, сел на берегу и принялся ждать Силантия.
Ждал долго. Солнце уже начало клониться к вечеру, Маркел продрог на ветру, проголодался, да и в голову стали лезть всякие дурные мысли. И тут как раз показался Силантий. Он шёл первым, налегке, а за ним шёл дикий человек в звериных шкурах, нёс на плече лодку-берестянку, а рядом шла собака. Она была сильно похожа на волка.
Когда они подошли, Маркел увидел, что тот дикий человек – краснолицый, узкоглазый и без бороды и усов. Это вогул, сказал Силантий, он нас на тот берег свезёт, у тебя деньги есть? Маркел ответил, что немного есть. Силантий повернулся к вогулу и поговорил с ним о чём-то по-вогульски. Вогул спустил лодку на воду и перевёз на тот берег вначале Силантия, после Маркела. Река была бурная, широкая, лодку кидало очень сильно. Бесовская река, думал Маркел, крепко держась за борта лодки. А когда вышел на берег, отсыпал вогулу полтину. Да ты очумел, сказал Силантий, но деньги у вогула отнимать не стал, а что-то сказал ему, опять же по-вогульски, и вогул поплыл обратно, там его ждала собака. А Маркел и Силантий двинулись дальше.
Дальше лес пошёл с проплешинами – то чащоба, то болото, а то березняк. Берёзы были дрянь – кривые, низкорослые. И ещё: теперь горы были и слева, и справа, а впереди тянулась низина, вот они по ней и шли, пока не подошли к ещё одной землянке. Она с виду была очень неказистая, зато Силантий нашёл в ней тайник и достал оттуда два куска вяленого мяса. Это оленина, сказал он, за неё надо что-то дать. Маркел положил в тайник пятиалтынный.
Утром они пошли дальше. Маркел спросил, что это за места, и Силантий ответил, что горы слева – это Чувальский камень, а справа – камень Коза-Тумп. После они прошли ещё совсем немного, как впереди опять стал слышен шум. Маркел сразу догадался, что это ещё одна река, и надо будет идти за вогулом.
Но на этот раз было иначе – хоть речка была тоже бурная, но зато неширокая, с камнями, и они, держась за руки, боком, пошли вброд и перешли. После развели костёр и долго грелись, а Маркел ещё и валенки оттаптывал, сушил их над огнём и чуть не сжёг. Потом они опять пошли…
И вскоре увидели следы, но это были уже человечьи следы, в сапогах. И их было несколько, разных. Силантий нахмурился и сказал, что это неладное дело, но пока ещё можно идти. И они пошли дальше. Теперь тропа тянулась вдоль ещё одной реки даже скорее речки, тоже бурной, на ней было много перекатов. Они по одному из таких перекатов перешли на другой берег, и Силантий велел Маркелу ставить шалаш и разводить костёр, а сам вырезал жердину, привязал к ней нож и пошёл к речке. Там он набил ножом трёх больших рыбин, сказал, что это сибирская рыба, называется муксун, она почти без костей. Они этих муксунов испекли на костре и наелись от пуза. Да, и ещё! А костёр Силантий приказал раскладывать укромно, за камнями, чтобы его со стороны видно не было. И так же, за камнями, невдалеке от костра, Силантий показал землянку. Они туда влезли, Силантий долго принюхивался, морщился, говорил, что чужим духом пахнет.
Ночью Маркел спал плохо, несколько раз просыпался, и почему-то боялся угореть.
Утром Силантий поднялся мрачный, неразговорчивый. Шли дальше, он молчал и всё посматривал направо, на гору Коза-Тумп. Коза была высоченная, до половины заросшая лесом, дальше начиналась чёрная земля с камнями, а ещё дальше, то есть выше, лежал снег. Силантий сказал, что снег там будет лежать до июля и таять, а после ещё месяц земля будет просыхать, и вот уже только после этого там смогут пройти татары войском. А в сентябре, на Вавилу, там опять зима начнётся, Маметкул в прошлой раз чуть успел перескочить обратно, и то почти всех коней перепортил.
