– Одолел, – с усмешкой сказал Сукин. – А где он сам сейчас? Одна сабля от него осталась! И то добрый человек принёс, а так бы и этого не было!
И он опять задумался. Потом, повернувшись к Маркелу, сказал:
– Вот такие у нас тут дела, братец. Послали нас Кучума замирять, а он уже как бы замирён, наше дело как бы сделано.
– Э! – встрял было Данила.
– Знаю, знаю! – перебил его, отмахиваясь, Сукин. – Государю крест поцеловали, это теперь как же?! Это голову сложи, а сделай! – А потом, обращаясь к Маркелу, продолжил: – Мы тут, как ты уже, я думаю, понял, идём на Кучума. Государь нас отрядил. Болховской Сибири не взял, а мы возьмём! А ты иди пока что и сиди там, где тебя посадили. И молчи как пень! Когда будешь нужен, тебе скажут. Иди.
Маркел поклонился, развернулся, надел шапку и вышел, думая: эх, сабля, эх, беда какая!
ГЛАВА 59
Возле шатра Маркела ждал Иван. Он и повёл его обратно. И опять стрельцы полезли на него глазеть, но тут уже не только Иван, но и стрелецкие десятники стали на зевак покрикивать, чтобы не лезли.
И обошлось. А как только пришли в шалаш, Маркел сразу сказал, что он сильно голоден. Иван на это ответил, что за обедом уже посланы и скоро его принесут, а сам, как бы между прочим, и как ему казалось, издалека, стал говорить, что у них в войске много всякого болтают о Маркеле, и, честно сказать, ему, Ивану, тоже очень интересно было бы узнать, кто такой Маркел на самом деле и что он здесь, в Сибири, делал.
– Мне об этом говорить не велено, – сказал Маркел. – Крест целовал, что не откроюсь.
Иван покивал, помолчал, после спросил:
– А что за сабля при тебе была? Люди про неё много чего болтают.
– А чего болтать?! – сказал Маркел. – Сабля как сабля. Только дорогая очень.
– А люди говорят, – сказал Иван, – что это Ермакова сабля. Так это или нет?
– Ну, не знаю, – ответил Маркел, усмехаясь. – Наверняка об этом не скажу, потому что Ермака живым не видел. Но слышал, божились знающие люди, что это не просто сабля, а намоленная. Поэтому кто её держит, тот и всей Сибирью правит. Стерегли её татары очень зорко! Ну да не устерегли. И мне за это будет сто рублей от государя.
И он хотел ещё что-то сказать, но тут в шалаш вошёл стрелец и принёс каши. Маркел сразу замолчал и взялся перекусывать. Иван сидел рядом и ждал, когда Маркел опять заговорит. Но Маркел только ел да помалкивал. А когда съел, сказал, что он крепко устал, ему надо лечь и вздремнуть, и чтобы ему не мешали. Иван громко вздохнул и вышел, а Маркел подумал, что скоро всё войско будет знать про Ермакову саблю и про её намоленную силу. Размышляя таким образом, Маркел лёг на лежанку, накрылся овчиной и попробовал заснуть, но не спалось. Маркел и так и сяк ворочался и вспоминал о всяком…
Но почему-то более всего ему вспоминалась сегодняшняя каша. Она была очень хороша! Ну, ещё бы, с улыбкой думал Маркел, сколько он каши не ел, всё только рыба да рыба! И дальше Маркел сразу же подумал, что когда он вернётся в Москву, то велит Параске, чтобы рыбы в доме близко не было!
Ну и так далее. И так привязалась к нему эта рыба, что он никак не мог от неё отвязаться, нарочно думал о другом, о всяком, а получалась опять одна рыба. Поэтому Маркел очень обрадовался, когда к нему в шалаш вошёл Данила. Маркел сразу вскочил и снял шапку. Данила усмехнулся и велел садиться. Маркел сказал, что пусть сперва боярин сядет.
– Я не боярин, – ответил Данила. – А я Данила Григорьев Чулков, письменный голова при воеводе. – Тут он не удержался, усмехнулся и прибавил: – Меня государь к нему приставил. Для советов. Понял?
Маркел ответил, что понял. Чулков сел на его лежанку, Маркел сел на землю, и Чулков, усмехаясь, сказал, что он уже слышал о том, что Маркел рассказывал Ивану, и это забавно.
– И людям полезно, – прибавил Маркел.
– И полезно, – повторил Чулков. – А теперь ты мне так же полезно и кратко, толково, всё расскажешь – и откуда ты когда вышел, и куда пришёл, и кого ты по дороге видел, и сколько отсюда вёрст до Кашлыка, богато ли живут татары, любят ли они Кучума или больше любят Сейдяка, а если любят и не любят, то за что, и… – Тут он негромко засмеялся и спросил: – Запомнил?
– Не совсем, – уклончиво сказал Маркел. – Надо ещё раз повторить, боярин.
– Ладно, – сказал Чулков. – Давай ещё раз.
И начал спрашивать уже не всё сразу, а по порядку. Маркел так же по порядку отвечал. После Чулков стал и о многом другом спрашивать, а Маркел ему также подробно, как мог, отвечал и уже не поминал того, что если дело не раскрыто, то о нём нельзя рассказывать. К тому же, иногда думал Маркел между ответами, Чулков же ничего про саблю не выпытывал, а про пансырь и тем более, а всё больше о других делах, а после даже достал из рукава четвертинку бумаги и гвоздик, и начал чертить чертёж Маркелова странствия, и проставлять на нём вёрсты, где сколько, и делать ещё какие-то, уже совсем мудрёные пометки, и снова продолжал расспрашивать, теперь уже о том, есть ли у татар пищали, и есть ли они у бухарцев, и как пройти в бухарскую землю, далеко ли это, и когда они сами в Сибирь приезжают, и что они говорят про Сейдяка и Кучума, кто такой этот Сейдяк, и кто такие Тайбугиновичи, много ли у них войска, и каково оно по силе, и много ли войска у Кучума, и за кого станут вогулы, если им надо будет выбирать, и где лучше поставить городок, где запасти харчей…
Ну и так далее и далее. Долго Чулков Маркела мучил своими расспросами, у Маркела голова шла кругом, а Чулков, наоборот, был радостный, встал, потирая руки, и сказал, чтобы Маркел помалкивал, ничего никому не рассказывал о том, что он в Сибири видел, а тихо бы сидел и ждал, когда за ним придут. И, больше ничего не говоря, Чулков ушёл.
Вскоре после этого в шалаш вошёл Иван, принёс каши, и конечно же ещё того, чем эту кашу запивать. Маркел сел ужинать, Иван сел рядом, но Маркел на этот раз совсем молчал, про Чулкова не сказал ни слова. Так, в полном молчании, тот ужин и закончился, Иван встал и ушёл, Маркел лёг на лежанку и скоро заснул.
ГЛАВА 60
Спал Маркел очень крепко, ничего ему не снилось. А утром, только рассвело, Иван разбудил его и сказал, что надо идти к воеводе. Маркел наскоро оделся, и они пошли.
В таборе уже не спали. Но никто не выходил, как вчера, глазеть на Маркел как на чудо, а только поворачивали головы.
Когда Маркел вошёл в шатёр, там на подушках сидел Сукин, очень мрачный, и так же мрачно поигрывал царёвой саблей. А Чулкова нигде в шатре не было. Маркел снял шапку, поклонился и назвал себя.
– Помню, помню, не забыл! – сердито сказал Сукин. – Задал ты мне хлопот!
Маркел виновато вздохнул. Сукин ещё сердитее продолжил:
– Даниле что? Спрос же будет не с него – с меня! Или какой спрос теперь с Болховского? А? Чего молчишь?!
Маркел опять вздохнул. Сукин опять продолжил:
