— Ага, значит, вы — соседки? — спросил он.
— Да какие соседки! — ответила уборщица. — Квартиру она у меня снимала.
Крюков достал блокнот, открыл нужную страницу.
— Так это вы «Анисимова В. Л.»?
Хозяйка квартиры на восьмом этаже продемонстрировала чувство юмора:
— Не, я на самом деле Наталия Орейро, а это у меня псевдоним.
— Смешно, — согласился Крюков. — Значит, Валентина Леонидовна?
— Значит. Может, зайдешь уже, а то по ногам несет, холодно.
Однако Крюков заходить не стал.
— Давайте-ка мы с вами, Валентина Леонидовна, к Истоминой в квартиру поднимемся, раз уж вы ее хозяйка, — предложил он. — Одевайтесь, я подожду.
И спустя несколько минут они вошли в квартиру, где жила погибшая учительница. Валентина Леонидовна по-хозяйски осмотрелась, прошла на кухню, открыла холодильник.
— Так я и знала! — воскликнула она. — Хоть бы на помойку вынесли, все ж гниет!
— Часто навещали ее? — спросил Крюков.
— Ходила, а что? — ответила уборщица. — У нас уговор был: мужиков не водим, вечеринок не устраиваем, домашних животных тоже никаких, ну и чтоб порядок. Проверяла время от времени, а как же? У меня тут не притон.
— Теперь понятно, почему у нее все в таком порядке было… — заметил капитан.
— Знаем мы этот порядок, — буркнула уборщица.
— Ну а между нами, девочками, говоря, — Крюков проницательно смотрел на хозяйку квартиры. — Вы ведь и в ее отсутствие наверняка приходили. Там посмотрите, здесь посмотрите… Так знаете небось тайничок какой-нибудь, а?
Он, конечно, не рассчитывал на честный ответ. И его не последовало. Хозяйка квартиры перешла в нападение.
— Не ходила и ничего не знаю, — заявила она. — Вы вот скажите, когда мне ключи отдадут? Ведь ни вещи вынести нельзя, ни новых жильцов искать! Думаете, на пенсию да на эту школьную зарплату жалкую прожить можно? У меня дочка, больная почками! Мне ее на какие шиши лечить?
Однако Крюков не раз сталкивался с людьми подобного типа и знал, что ответить хозяйке квартиры.
— Валентина Леонидовна, незаконная сдача жилья в аренду знаете какую ответственность предполагает? — спросил он.
Валентина Леонидовна поняла, что эту схватку она не выиграет.
— Ох, да провалитесь вы все! — сказала она в сердцах.
После чего пошла в ванную, залезла под ванну, отодвинула стоявшие там коробки и достала банку из-под краски. Вернулась в комнату и сунула банку Крюкову. Тот открыл банку и достал из нее тетрадь, футляр для какого-то украшения и пустой конверт. После чего вопросительно посмотрел на хозяйку квартиры.
— Чего? — окрысилась Валентина Леонидовна.
— Сколько взяли? — поинтересовался Крюков.
— С чего ты решил-то?
— Если бы не брали, сразу бы показали тайник, — объяснил он.
И вновь Валентине Леонидовне пришлось отступить.
— Ёштель-моштель! — Она всплеснула руками. — Ну, взяла немного. Там и были-то слезы. А она мне должна была за месяц! Нет чтобы мне спасибо сказал!
— Денежки придется вернуть, Валентина Леонидовна, — отвечал Крюков. — А вообще — спасибо. Вы можете идти.
— А вы?
— А я тут посижу, почитаю, — объяснил Крюков, направляясь к дивану.
…Едва Людмила Михайловна Царева вернулась домой, едва закрыла дверь, как в прихожую выглянул физрук Владимир Баграмов.
— Он спрашивал обо мне? Спрашивал? — испуганно спросил физрук.
— Спрашивал, — подтвердила Царева.
— И что ты ему сказала?
— Что ты на больничном. Ты никуда не выходил?
— Нет, нет! Люда, я боюсь!
— Ты точно мне все рассказал, Володя? — строго спросила Царева.
Физрук упал перед ней на колени:
— Всё! Клянусь тебе, Люда, я рассказал всё!
— Тихо, тихо… — успокаивала его Царева. — Все будет хорошо… Пойдем спать…
…Миша Барковский сидел за своим домашним компьютером. На голове у него была гарнитура с микрофоном, а на экране перед ним — локация из игры «Спарта». Это было недостроенное здание, которое просматривалось насквозь. На верхнем этаже здания видна была фигурка самого Барковского.
Тот Барковский, что сидел у себя дома и руководил игрой, скомандовал в микрофон:
— Вылезайте на точку сбора.
На крыше рядом с его собственной фигуркой появились другие аватары, одетые в черные футболки с логотипом «Спарты».
— Всем привет, — сказал руководитель игры. — Шориной не будет, так что начинаем.
— Ты встречался с ним? — раздался голос Марата.
— Да, — ответил ему голос Барковского. — Мы договорились. Завтра я должен отдать ему таблицу — кто где был, когда Настя прыгнула. Сбросите мне в личке каждый: где был, что делал.
— И всем писать, как было? — послышался голос Суворовой.
— Да, — ответил Барковский. — Таблицу я заполню сам. Пишите правду. Поняли? Правду. Мы сто раз все это обсуждали. Нам бояться нечего. И некого. Конец связи.
И он закрыл окно игры.
То же самое сделал и Худяков, сидевший перед своим компьютером. Отключил микрофон и, криво усмехнувшись, пробормотал:
— Да, некого. Кроме тебя, Барк…
Между тем Барковский услышал, как скрипнула дверь у него за спиной. Не оборачиваясь, сказал:
— Ты все пропустила. Придется тебе лично повторять.
Обернулся и увидел Иру Шорину, завернутую в банное полотенце. Она подошла к нему, они обнялись.
…Олеся Палий сидела в своей крошечной комнате, уставленной кубками, где все стены были завешаны грамотами и дипломами. Олеся после окончания связи не вышла из игры. На экране перед ней была кабина автомобиля. Ее автомобиль стоял в засаде, где-то в тупике, водитель явно кого-то ждал. И вот вдали появились два мчащихся мотоцикла, а между ними — спорткар. Олеся нажала на кнопку, и ее машина ринулась вперед. На полной скорости она протаранила спорткар и разнесла его на куски. В салоне изуродованной машины виднелся изуродованный труп рестлера.
— Вот тебе, сволочь! — прошептала Олеся.
…Марат Галимов тоже не вышел из игры. Перед ним на экране крупным планом виднелось лицо аватара Наташи Белодедовой. И Марат шептал этому лицу:
— Я тебя люблю…
— Я не слышу, — раздался у него в наушниках голос Наташи. — Можешь погромче?
Однако Марат не решался говорить громче. Все так же тихо он произнес:
— Я тебя люблю, слышишь? Я женюсь на тебе, Наташка! Сдадим экзамены, и…
Внезапно он почувствовал, что он не один в комнате. Резко захлопнул крышку ноутбука, снял наушники, обернулся. У дверей стоял отец.
