— Как же так?!
Анастасия Николаевна направилась к дверям. Остановилась на секунду, сказала классу:
— Урок окончен… наверное. Посидите все тут до звонка. Я пойду в учительскую. Не шумите.
Капитан Крюков начал собирать сведения о погибшей Алине Русановой. Разумеется, поговорил он и с Мишей Барковским. Тот, в частности, рассказал, как умер сам директор Русанов. Это произошло на похоронах Алины. В тот день на кладбище собралась чуть ли не вся школа. Гроб к могиле несли Довженко, Юров, Худяков и сам Барковский — самые высокие из класса. С Шориной случилась истерика, она так кричала, что не могли начать заупокойную службу. А едва Барковский увел Иру в сторону, чтобы не мешала, как Русанов качнулся и упал…
— Ну, тут Людмила Михайловна закричала: «Вызывайте «Скорую»!» — рассказывал Барковский. — Приехали врачи. Оказалось, у него обширный инфаркт.
— А что Ира? — спросил Крюков.
— Что — Ира?
— Старик, я понимаю, что она твоя девушка, — сказал Крюков. — Но ты все-таки попробуй ответить отвлеченно. Почему в «Спарте» Ира Шорина выбрала себе в оппоненты Алину Русанову?
— А что тут такого? Вы думаете, оппонент — это обязательно враг?
— А разве нет?
— Конечно нет. Ты можешь выбрать кого угодно. Вопрос — для чего. Ирка мечтала дружить с Алиной, считала ее… ну, скажем, очень классной. А та ее, честно говоря, недолюбливала.
— Или презирала? — уточнил капитан.
— Не знаю, я Алине в голову не залезал. Наверное, они там в «Спарте» были неразлейвода.
— «Наверное»? — не поверил его неосведомленности капитан.
— Откуда я знаю? У нас многие никому не рассказывают, кто у них оппонент. О том, что у Ирки Алина была, я, например, только от вас услышал.
— Но не удивился?
— Не-а.
— Ну а у тебя кто оппонент?
— А у меня нету. Мне и так не скучно, — заявил Барковский.
Залез в портфель, достал оттуда какую-то пачку расчерченных листов. Это была новая составленная им таблица.
— Я тут инициативу проявил, — сообщил он. — Вот, держите.
И протянул таблицу Крюкову. Тот пролистал и покачал головой:
— Ничего себе! Ну ты крутой! Ты и учителей опросил?
— Всех, кроме Баграмова. Мы же договорились.
Крюков еще раз глянул на полученные сведения, сказал уважительно:
— Да, старик, ты крут. Спасибо. Чем обязан?
— Да не надо ничего, — скромно ответил Барковский. — Мы же партнеры?
И он испытующе посмотрел на Крюкова. Это был важный момент! И тут, к его разочарованию, капитан ясно и четко ответил:
— Нет.
И, видя разочарование собеседника, пояснил:
— Какие мы партнеры? Да, дело у нас общее. Но я начальник, а ты помощник. Согласен?
Барковский уже успел скрыть свое разочарование и надеть маску послушного мальчика.
— Ну да, — улыбнулся он. — Но вы все-таки скажите что-нибудь. О нашем общем деле.
Крюков кивнул и сообщил:
— Я нашел ее дневник.
— Я же говорил! — обрадованно воскликнул Барковский.
— Ну а в качестве награды за доблестный труд — приглашаю вечером в «Пельмешку», — сказал капитан. — По рукам?
— По рукам! — улыбнулся Барковский.
Они пожали друг другу руки и взглянули друг другу в глаза. Они были похожи на соперников перед поединком, которые жмут руки только потому, что таков ритуал. И, кажется, оба это сознавали.
…Слепота, надвигающаяся на Наташу Белодедову, напомнила о себе в тот день в неожиданном месте — в школьном гардеробе. Когда она подала свой номерок уборщице, которая одновременно исполняла и обязанности гардеробщицы, та подслеповато взглянула на него и сказала:
— Какой номер там? Не вижу я, стерто…
Наташа взяла номерок, повернула его к свету… Увы, она тоже ничего не могла разглядеть.
— Ну, чего копаешься, девонька? — поторопила ее деликатная Валентина Леонидовна. — Ослепла, что ль?
На выручку Наташе вовремя пришел Марат — забрал у нее номерок, добавил свой и сказал гардеробщице:
— Двадцать шесть и тридцать один, теть Валь.
А потом, когда они оделись и вышли на школьный двор, попросил, даже, скорее, потребовал:
— Расскажи мне все про свою болезнь.
— Хватит, я наигралась, — мрачно ответила Наташа.
— Пожалуйста! Я должен все знать.
— Чтобы врать поубедительней?
— Нет, чтобы тебе помочь.
— Ты мне не поможешь, — заявила Наташа. — Не обещай, чего не можешь.
— Но почему? — Марат не мог понять причину ее упорного молчания.
И тут Наташу прорвало. Она остановилась, развернулась к нему и произнесла громко и отчетливо:
— Потому что у тебя нет двадцати тысяч евро!
Такой суммы он, конечно, не ожидал.
— Двадцать тысяч евро… — пробормотал Марат.
От неожиданности он остановился, а Наташа пошла дальше. Одна. Он посмотрел ей вслед, и в эту минуту он принял решение. Важное решение. И пошел в другую сторону…
…Крюков сидел на ступеньках школьного крыльца, просматривая полученные от Барковского таблицы. При этом он не забывал следить за выходящими школьниками. И когда мимо него прошел Юров, капитан окликнул его:
— Максим!
Юров остановился.
— Стихи свои дашь почитать?
Вот это было неожиданно! Чего угодно Максим ожидал от участкового, но только не этого!
— Чего-чего?
А Крюков, словно не замечая его растерянности, встал, подошел ближе, предложил:
— Слушай, если у тебя на бумаге нет, давай провожу; по дороге почитаешь.
Однако Юров уже оправился от растерянности. Заявил:
— Нет уж. Мне с вами под ручку ходить как-то… стремно.
— А мама твоя не возражала, — сообщил Крюков. — Все утро вместе ходили. Ну и работка у нее! Я себе чуть ноги до колен не стер.
Если капитан надеялся этими словами завоевать доверие Максима, то ошибся: парень едва сдерживался от злости.
— Что вам от моей матери нужно было? — спросил.
Крюков сменил тон.
— Значит, надо было, — жестко сказал он. — Выдохни, а то лопнешь.
— Ладно, — кивнул Юров. — Что?
— Тебя не было в спортзале, когда Истомина погибла, — напомнил капитан.
— Не было.
— А где был?
Юров не отвечал.
