Вернемся во времена правления Ричарда III. Какую цель мог преследовать король, убивая принцев? Естественно, укрепление своей власти и легитимности. Для этого ему нужно было сделать всего три вещи: выбрать подходящий момент, устранить принцев так, чтобы их смерть ни у кого не вызвала подозрений, а затем официально объявить о кончине, причем заручиться такими свидетелями, которые бы однозначно доказывали его непричастность к этому делу. Все слухи об «исчезновении» принцев, их «чудесном спасении» или «воскрешении» должны были сурово пресекаться. Располагал Ричард III реальными возможностями провести в жизнь подобный план? Несомненно.
Вместо этого он повел себя довольно странно — крайне неудачно выбрал время и место для расправы, хотя спешить ему не было никакой надобности, а затем никак не реагировал на обвинения в убийстве. Тем самым он одновременно брал на себя все худшее из обеих, диаметрально противоположных ситуаций. Если принцы к тому времени были мертвы, то они по-прежнему могли служить знаменем для мятежей против короля: ведь никто не знал, умерли они в действительности или нет. Если принцы все-таки были живы, то Ричард III попусту губил свою репутацию, продолжая скрывать их в Тауэре. Это свидетельствует либо о крайней глупости короля и его советников, либо о том, что он стал жертвой какого-то рокового стечения обстоятельств.
Последнее предположение гораздо вероятнее. Оно объясняет, в частности, почему вдовствующая королева-мать Элизабет Вудвилл 1 марта 1484 года вместе с дочерями покинула убежище в Вестминстере, где скрывалась в течение целого года, и появилась при дворе. Она не могла не знать о гибели своих детей и вряд ли простила бы Ричарда III, если в ее глазах он был виновен в этом злодеянии. Вероятно, эта перемена в ее позиции объяснялась договором, заключенным с Ричардом III: поскольку принцы были мертвы, а король не был к этому причастен, то они оба решили смириться с данностью, не будоражить общественное мнение.
Так что же могло произойти, чтобы король, будучи невиновным в смерти принцев, оказался тем не менее вынужден хранить молчание и скрывать имя преступников, рискуя собственной репутацией? Вот тут на сцену выходит фигура Генри Стаффорда герцога Бакингемского.
Подозревается герцог Бакингемский
Генри Стаффорд 2-й герцог Бакингемский был верным сподвижником короля Ричарда III во время борьбы за корону и в первый месяц его правления. Стаффорд получил щедрую награду за свою службу — два высших поста в Английском королевстве. Его назначили лордом-верховным камергером Англии 28 июня, а менее чем через месяц — лордом-верховным констеблем Англии. Но была у Бакингема одна мечта, исполнения которой он страстно добивался: ему очень хотелось получить наследство богатейшей аристократической семьи Боханов графов Херефордских, Эссексских и Нортхемптонских, род которых пресекся, а все имущество и владения отошли короне. Но именно в этом вопросе король не склонен был удовлетворить непомерные аппетиты своего соратника и ответил ему резким отказом. Причины тому называются разные, но суть не в них.
Тогда герцог решил сменить тактику и все-таки принудить Ричарда III пойти навстречу своим желаниям если не по доброй воле, то по необходимости. Он решил оказать монарху непрошеную услугу, которая связала бы их двоих кровавой тайной. Герцог рассчитывал, что тогда король не сможет отказать ему в просьбе — да, небольшой изящный шантаж. Устранение с пути Ричарда III потенциальных претендентов на трон — что могло подойти лучше для этих целей?
Удобный момент подвернулся очень скоро. Король отправился 22 или 23 июля в путешествие по стране, назначив герцога Бакингемского лордом-констеблем. Следовательно, Бакингем не мог 22 июля находиться в своем замке Брекнок, как утверждает, например, сэр Томас Мор, поскольку принимал назначение в Лондоне. В путешествие с Ричардом III он также не уехал: регистр колледжа Магдалины, где королевский кортеж останавливался на ночь с 23 на 24 июля, не упоминает его имени в списке постояльцев. Принцы оказались в полной власти герцога.
Некоторые исследователи сомневаются в том, что Генри Стаффорд герцог Бакингемский имел возможность осуществить убийство, аргументируя это следующим образом. В компетенцию лорда-констебля Англии входили только чисто военные вопросы, а во всех других отношениях Лондонский Тауэр находился в ведении собственного констебля — сэра Роберта Брекенбери, который подчинялся только королевским приказам. Такая система якобы исключала возможность освободить заключенного, удрать с королевской казной или ограбить арсенал: посетители, прибывающие по делам, имели доступ лишь в те помещения, куца их приводило дело.
Странно предполагать, что лорд-копстебль мог ограбить сокровищницу, а комендант замка (именно эта должность в данном случае подразумевается под словом «констебль», которое никоим образом не делает командира Тауэрского гарнизона ровней одному из высших сановников королевства) априори обладал иммунитетом от всякого рода подозрений. Кстати, никакие констебли Тауэра не смогли помешать вдовствующей королеве и Томасу Грею маркизу Дорсету в апреле 1483 года вынести оттуда всю казну и скрыться с ней в убежище Вестминстерского аббатства.
Далее, как мы помним, в Англии не было постоянной армии. Службу в мирное время нес только отряд королевских телохранителей и гарнизоны нескольких замков, в том числе Лондонского Тауэра. Если они были выведены из подчинения лорда-констебля, то какими, собственно, вооруженными ершами тот командовал?
Следуя логике защитников Бакингема, не только лорд-констебль, по также мастер артиллерии, хранитель архивов (старший клерк канцлерского суда) и лорд-верховный казначей (третий по старшинству государственный чин Англии), чьи офисы находились в Лондонском Тауэре, должны были согласовывать маршруты своего передвижения внутри замка с рыцарем сэром Робертом Брекенбери… Поверить в это сложно. Мы готовы согласиться, что констебль Тауэра нес персональную ответственность за королевских заключенных, но принцы-то ни в коем случае официально ими не считались. И проживали они не в каземате, а в королевских апартаментах, куда лорд-верховный констебль Англии, ближайший сподвижник короля, точно имел свободный доступ без необходимости каждый раз отправляться предварительно на поклон к командиру гарнизона. А уж что касается надзора за преступниками, так именно заботам Бакингема был поручен Джон Мортон, который содержался под стражей в родовом замке герцога.
Если предположить, что этот вельможа действительно приказал убить принцев в угоду, как он считал, тайным желаниям короля, то все становится на свои места. Даже будучи лордом-верховным констеблем Англии, герцог Бакингемский не был так свободен в своих действиях, как король, и не смог тщательно подготовить убийство. Ему пришлось действовать быстро, пользуясь подвернувшимся случаем. Ибо если он мог ходить, где ему вздумается, то запретить другим должностным лицам заниматься своими делами было не в его власти, а значит, существовал шанс, что кто-то случайно натолкнется на подручных герцога во время исполнения гнусного плана.
Совершив злодеяние, Бакингем в прекрасном расположении духа догнал в Глостере медленно двигавшийся королевский кортеж, и там между ним и королем произошел ужасный скандал. Это произошло в самом конце июля, как и рассказывает сэр Томас Мор. Ричард не оценил усилий своего преданного слуги и высказал ему все, что думал по этому поводу, не стесняясь в выражениях. Понятно, что никаких репрессий по отношению к своему бестолковому «помощнику», совершившему колоссальную политическую ошибку, король применить не мог, так как сам невольно оказался по уши втянутым в грязную историю. Но и на милости монарха герцогу с тех пор рассчитывать не приходилось. В расстроенных чувствах он вскочил на коня и устремился в свой замок Брекнок, где «томился» в плену Джон Мортон.
